Со змеем на плече

— Ты справишься, Шестопалая, — мягко произнесла она и погладила меня по руке. На этот раз её прикосновение было просто тёплым и приятным. — Ты — дхайя. Но, если захочешь — сумеешь нам помочь. А мы — поможем тебе. Всё будет хорошо.

Неожиданно я поняла, что ответить-то и нечего. Она права. Да и сморит, как на маленькую. Способную, но маленькую.

— Спасибо, — вздохнула я, — постараюсь что-нибудь придумать.

— Помни, не тот первый враг, кто явно идёт против тебя, а тот, кто стоит за спиной и строит козни.

— Да, это так…

Соинга вложила мне что-то в ладонь.

— Иди, тебя уже заждались. Хорошие у тебя друзья, — неожиданно сказала она и скользнула под навес лавки.

Несколько секунд я молча смотрела вслед ушедшей женщине, а потом опустила взгляд и раскрыла ладонь. Хм, серебряная бляшка с изящной гравировкой. Какие-то символы, мне неизвестны, но смутно знакомы. Что ж. Будем считать шакарским сувениром.

— Вика! — послышался голос Йалки.

— Иду, — отозвалась я и сунула бляшку в карман.

Глава 15. Тингу-Тонг и большие неприятности

Кьял усадил нас на длинную полукруглую лавку, находящуюся во втором ряду от возведённой сцены прямо в середине озера. Присмотревшись, я поняла, что сцена — этакий пьедестал из прозрачного материала. Только вот как подобраться к нему — оставалось загадкой. Какова его глубина?

Шарик, сопя, устроился у меня на плече и, вытягивая шею (если такое можно сказать о змее), пытался рассмотреть окружающее.

Устроившаяся справа Йалка сунула мне в руки несколько маленьких бубличков. И тут же принялась сама уминать оставшиеся.

— Когда нервничаю — начинаю есть всё подряд, — пожаловалась она.

Подавив мимолётную зависть к её фигуре, я только вздохнула.

— Ну, это нормально. У многих так. А чего переживаешь-то сейчас?

— Ритуал Тингу-Тонг — это такое зрелище, — почти шёпотом ответила она, — никогда на нём не бывала. Зато сказок наслушалась — ого-го!

— Да? — заинтересовалась я. — И страшные очень?

Йалка кивнула, потом шумно вздохнула:

— Рассказывают, что Хозяйка озера может утянуть к себе понравившегося человека. Или же осыпать его благодатью на землю. А если кто провинился и озеро не почитал, то тот может и не уйти уже с праздника живым.

Перспектива мне не понравилась. То есть, никакой Хранительницы озера я в глаза не видывала, но вдруг она ошибётся? Решит, что человек из другого мира не комильфо? Или просто из вредности притопит?

С другой стороны, удирать мне всё равно некуда, поэтому придётся сидеть и надеяться, что пронесёт. Честное слово — я уже была бы согласна оказаться где-нибудь в темнице с Радиставом в соседях. А что? Там хотя бы было ясно что, где и с кем. Ну, почти.

Впрочем, от размышлений меня оторвал хрустальный звук — чистый, прозрачный, как родниковая вода, и высокий. Секунда — повтор; вплетение частой дроби, от которой вдруг заколотилось сердце.

Шарик ойкнул и прижался ко мне. Кьял улыбнулся уголком губ, однако не двинулся с места. Йалка шумно выдохнула и сжала руки в кулаки. Аж костяшки побелели, мда уж. Кажется, и впрямь девчонка нервничает ого-го.

На противоположном берегу показались музыканты в серебристых одеждах. Они били в круглые барабаны, играли на тонких флейтах — по виду — вылитых из какого-то серебристого металла, встряхивали квадратными рамками с множеством звенящих колокольчиков.

Эта музыка была странной, ни на что не похожей. Будто вода вдруг ожила и решила поговорить на своём языке с обитателями суши.

На пьедестале заклубился молочно-белый туман. Музыка зазвучала быстрее, энергичнее, появились торжествующие нотки.

Если раньше ещё был слышен гомон человеческих голосов с лавок, но теперь все смолкли. Я не сразу даже поняла, что подалась вперёд, чтобы внимательнее рассмотреть происходящее.

Туман становился всё гуще, молочно-белый цвет сменился сверкающим серебром. Всего несколько мгновений — и на пьедестале распустился огромный цветок, а по озерной воде пошли разноцветные круги.

Йалка тихо охнула рядом, по скамьям прошёл гул. Шарик шлёпнул меня хвостом по руке, поэтому тут же пришлось на него шикнуть. На что он не промедлил обидеться, показал мне язык, и обвил моё предплечье ещё крепче.

Только покачав головой, я вновь глянула на озеро. И замерла, увидев происходящее: в середине цветка стояла прекрасная женщина. Тоненькая, изящная, словно сотканная из водяных капель. Нереальная, ни одна из наших водяниц до неё не дотянет ни красотой, ни грациозностью. Сердце почему-то бешено застучало, словно появление женщины обозначало для меня что-то важное.

— Вика, мне это не нравится, — шепнул на ухо Шарик.

Я быстро осмотрела окружающих — все увлечены происходящим на озере, оно и ясно. Но внутри заскреблось какое-то мерзкое предчувствие, подтверждающее, что Шарик прав. Только куда бежать? Проталкиваться сквозь орду сидящих людей — не выход. Ещё сочтут оскорблением.

— Ой, мамочки! — рядом охнула Йалка.