Собачье танго

Спустившись по лестнице, мы оказались в просторном подвале, затейливо разделенном на несколько помещений. В одном из них горел свет и работали маляры, в других было темно и громоздились какие-то конструкции. Мы заглянули к малярам и поинтересовались, нельзя ли нам увидеть маркетолога.

– Здесь?! – искренне удивились маляры.

– Не обязательно…

– Дирекция этажом выше, – сказали нам.

– Там же темно, – вспомнила Машенька.

– Очевидно, дирекция пребывает во мраке невежества, – съязвила я.

Мы вновь преодолели лестницу, но не вышли наружу, под сень утепляемой пенополи, прости господи, – уретаном конструкции, а нырнули в высокий арочный проем, полный кромешного мрака, и там первым делом что-то шумно обрушили. Это вполне заменило собой и деликатный стук, и дверной звонок: на грохот из темноты, стеная, вышел высокий блондин в черном – не ботинке, а халате. На халате, надетом на шорты и майку, не было пуговиц, на блондине – лица.

– Ну, что еще, что?! – страдальчески вскричал он и начал биться в конвульсиях… А, нет, это он просто захлопал по стенам в поисках выключателя. – Что еще разбито, испорчено, непоправимо утрачено?!

– Моя детская вера в то, что индустрия развлечений – это сплошной праздник, – доверительно ответила ему Машенька, пока я с интересом озиралась.

По всему чувствовалось, что Сенси-парк готовится дарить публике необычные ощущения в весьма широком диапазоне.

Помещение, в котором мы оказались, было плотно загромождено ящиками, тюками и коробками, лишь некоторые из которых были полураспакованы и весьма интриговали своим содержимым.

В подобии полотняного шкафа без передней стенки во весь свой немалый рост гордо высился мохнатый тип из фильма «Звездные войны» – Чубакка, он же Чуи. На рогатой вешалке симметрично висели два скелета. На парковой деревянной лавочке сидели бок о бок старичок и старушка – сквозь укрывающий их прозрачный полиэтилен я рассмотрела знакомые черты: то были Ленин и Крупская. По левую руку вождя мирового пролетариата из пола росло хрустальное дерево – люстра с висюльками, вопреки земному тяготению тянущимися вверх.

– «Хижина великана», Музей восковых фигур, Перевернутый дом, что еще? – спросила я, демонстрируя прекрасную дедукцию.

– Сухой бассейн с шариками, тир и аттракцион «Бей посуду!», – машинально ответил блондин. – Добрый день, а вы кто?

– Мы из рекламного агентства «ЭМ БИ СИ», меня зовут Инна Кузнецова, а это Маша Гурковская…

Я не успела толком отрекомендоваться – блондин испуганно ойкнул, опять задергался и то ли случайно, то ли нарочно снова задел выключатель. Помещение, полное странных интересностей, вновь погрузилось в темноту.

– Да чтоб тебя! – выругалась я, запнувшись о гнутую ножку вешалки, на которой издевательски заплясали скелеты.

– Не двигайся, я запомнила, где выключатель, сейчас будет свет! – пообещала Машенька, и после непродолжительной паузы, вместившей, впрочем, пару сложных ругательств и болезненное ворчание в духе Чубаки, тьма исчезла.

При этом моему взору явились все те же персонажи, за исключением блондина. Он исчез, а Машенька переместилась к стене и теперь стояла там, хмурясь и потирая ушибленный локоть.

– Очень странное заведение, – отметила я. – И кто был этот припадочный в халате?

– Может, директор? – предположила Машенька. – Раз где-то тут у них дирекция…

– Знаешь, на месте твоего папы я бы получше присматривалась к соискателям финансирования, – сказала я.

– При случае непременно скажу об этом папе, – кивнула Машенька. – А пока давай искать, куда он убежал.

Мы немного побродили в лабиринте коробок и ящиков, нащупывая путь, которым пришел и ушел загадочный блондин.

– Ага! – обнаружив неприметную дверь, произнесла моя практикантка тоном, не предвещающим ничего хорошего тем, кто за этой дверью скрывается.

– Кто не спрятался, мы не виноваты, – поддержала ее я.

И мы дружно толкнули дверь.

Наверное, это действительно была дирекция. Небольшая светлая комната с новой мебелью и оргтехникой производила впечатление благоустроенного офисного помещения.

Использовалось оно, однако, в данный момент нетипично: как последний рубеж обороны.

За каждым из имеющихся в комнате письменных столов кто-то прятался – с порога открывался вид на белую голову справа и рыжую слева. Головы виднелись не целиком, ниже глаз они были скрыты столешницами, и общая композиция и настроение картины позволяли предположить, что она батальная. А это значит – из засады за столом запросто может выскочить кто-то с гранатой…

Нет, с гранатой – это все-таки вряд ли, но меткий бросок пресс-папье или дырокола вполне возможен…

Пока я производила экспресс-оценку боевой обстановки, Машенька с нажимом повторила сказанное чуть ранее:

– Кто не спрятался – мы не виноваты!

И белая голова сползла ниже – по брови, а рыжая, наоборот, приподнялась, явив нашим взорам изумленно приоткрытый рот в малиновой помаде.

Изо рта этого вылетело:

– Точно, Гурковская!

И после этого обе головы притопленными болотными кочками канули ниже уровня офисной канцелярии.

– Что, тебя тут знают? – спросила я Машеньку, из деликатности не добавив «не с лучшей стороны».