Собачьи истории

Я не скрывал тогда, что не сумел установить причину слепоты Роя, но в свете современных достижений глазной хирургии склоняюсь к мысли, что у него был так называемый keratitis sicca. В те времена это заболевание попросту не было известно, но и знай я, что происходит с глазами Роя, это мало что дало бы. Латинское название означает «высыхание роговицы», и возникает этот процесс, когда слезные железы собаки плохо функционируют. В настоящее время его лечат либо закапыванием искусственных слез, либо с помощью сложной операции, выводящей в глаза протоки слюнных желез. Но и теперь, несмотря на все новейшие средства, мне доводилось видеть, как в конце концов верх брала беспощадная пигментация.

Вспоминая этот эпизод, я испытываю благодарное чувство. Самые разные побуждения помогают людям преодолевать душевную депрессию. Чаще всего это мысль о семье — сознание, что ты нужен жене и детям; порой человек берет себя в руки во имя какого-то общественного долга, но Эндрю Вайна спасла собака.

Я думаю о том темном овраге, который смыкался вокруг него, и не сомневаюсь, что он выбрался к свету, держась за поводок Роя.

Рассказ этот составляет чудесный контраст с предыдущим и убедительно свидетельствует, какое благое терапевтическое влияние оказывает четвероногий друг. Я твердо знаю, что общество собаки, разговор с ней подбодряют и успокаивают, — поболтав с моими собаками утром, я получаю зарядку бодрости на весь день, а когда Эндрю пришлось заботиться о Рое, который без него погиб бы, он обрел в этих заботах спасение для себя. Для меня же эта история вдобавок послужила поводом описать судьбу слепнущей собаки. Наблюдать, как животное мало-помалу теряет зрение, мучительно, и в определенном смысле для владельца это даже более тяжелое испытание. Надеюсь, мне удалось убедительно показать, что животные способны поразительным образом приспосабливаться к своей беде: хозяев их может утешить мысль, что слепая собака способна быть очень счастливой на свой лад.

40. Чудесное спасение

Я занес скальпель над распухшим собачьим ухом. Тристан, томно облокотившийся о стол, держал наркозную маску у собачьего носа. В операционную вошел Зигфрид. Он бросил беглый взгляд на пациента.

— А, да! Гематома, про которую вы мне рассказывали, Джеймс… — Но тут он посмотрел на брата: — Боже великий, ну и вид у тебя с утра! Когда ты вчера вернулся?

Тристан обратил к нему бледную физиономию: между опухшими веками еле проглядывали покрасневшие глаза.

— Право, не знаю. Довольно поздно, как мне кажется.

— Довольно поздно! Я вернулся с опороса в четыре утра, а ты еще не явился! Где ты, собственно, был?

— Я был на балу содержателей лицензированных заведений. Отлично, между прочим, организованном.

— Еще бы! — Зигфрид гневно фыркнул. — Ты ничего не пропускаешь, а? Банкет метателей дротиков, пикник звонарей, вечер голубеводов и вот теперь — бал содержателей лицензированных заведений! Если где-то есть случай налакаться, уж ты его не упустишь!

Под огнем Тристан всегда проникался особым достоинством, и теперь он закутался в него, как в ветхий плащ.

— Дело в том, — сказал он, — что многие содержатели указанных заведений входят в число моих друзей.

Его брат побагровел.

— Охотно верю. Лучшего клиента, чем ты, у них, наверное, не было и никогда не будет.

Вместо ответа Тристан внимательно проверил анестезионный аппарат.

— И еще одно, — продолжал Зигфрид. — Я постоянно встречаю тебя с разными девицами. А ведь ты, предположительно, готовишься к экзамену.

— Ты преувеличиваешь! — Тристан оскорбленно посмотрел на него. — Не спорю, я иногда люблю женское общество — как и ты сам!

Тристан свято верил, что нападение — лучший вид обороны, а это был меткий удар: прекрасные поклонницы Зигфрида буквально осаждали Скелдейл-Хаус.

Но старший брат и глазом не моргнул.

— Причем тут я? — рявкнул он. — Я-то сдал все экзамены. Мы говорим о тебе. Ведь это тебя я видел позавчера вечером с новой официанткой из «Гуртовщиков»? Ты тут же юркнул за угол, но я знаю, что это был ты!

Тристан откашлялся.

— Очень возможно. Мы с Лидией друзья. Она очень милая девушка.

— Вполне допускаю. Но мы говорим не о ней, а о твоем поведении. Я требую, чтобы ты проводил вечера дома за учебниками. Хватит напиваться и бегать за юбками! Понятно?

— Более чем! — Тристан изящно наклонил голову и прикрутил клапан анестезионого аппарата.

Зигфрид, тяжело дыша, еще несколько секунд жег его взглядом. Такие нотации всегда выматывали его. Потом он быстро повернулся и ушел.

Едва дверь за ним закрылась, Тристан весь поник.

— Погляди за аппаратом, Джим, — просипел он, пошел к раковине в углу, налил в мензурку холодной воды и выпил ее одним долгим глотком. Потом смочил кусок ваты и приложил его ко лбу.

— Ну зачем ему понадобилось приходить именно сейчас? Я просто не в силах слушать упреки в повышенном тоне. — Он взял флакон таблеток от головной боли, сунул в рот несколько штук и запил их еще одним гигантским глотком. — Ну ладно, Джим, — пробормотал он, вернувшись к аппарату, — будем продолжать.