Собачья работа

Повисла гнетущая пауза – Рудин сосредоточенно растирал правое запястье, соображая, как поступить в этой ситуации. Понятно – такое горе… Жаль девчонку, жаль Николая. И еще – Николай, как известно каждому тутошнему школьнику, принадлежит к верхнему эшелону местной братвы. Методы дознания, применяемые этой публикой, широко известны – можно лишь посочувствовать тем, кого отловили в качестве подозреваемых.

– Ладно, попробуем, – решился наконец Рудин. – Пусть их построят на лужайке с интервалом в полтора метра. И чтобы рядом никого не было – мешать будете…

Спустя три минуты телохранители Саранова выстроили на лужайке перед домом подозреваемых, которые до этого находились в подвале, под охраной троих парней специфической внешности, вооруженных «АКСУ».

– Надо же – запросто гуляют с автоматами, ничего не боятся, – укоризненно пробормотал Рудин, адресуясь к Николаю. – Твои хлопцы?

– Ну, – мотнул квадратной головой Николай. – А че бояться? Мы в своем районе.

– Пусть наручники снимут с этих… с пленных, – кивнул Рудин на шеренгу. – Ингрид реагирует на человека в наручниках как на потенциального врага – приучена так.

Николай кивнул своим парням: те подскочили к задержанным, поснимали наручники, а один из охранников – судя по всему, старший в троице – кратко напутствовал подозреваемых:

– Кто дернется – замочу. Стоять смирно.

– Это… Ты вот что, Серый… – замялся вдруг Николай. – Ты не говори про дочку этим, – он кивнул на выведенных из подвала задержанных. – Что-нибудь убедительное – ну, близко к тексту… Не хочу, чтобы братва судачила об этом. Лады?

– Хорошо, – Рудин понимающе кивнул. – Хотя довольно трудно будет объяснить… Ну да ладно – попробуем. Давай начнем помаленьку.

Все лишние отошли к дому – на лужайке остались двенадцать подопытных. Сергей приблизился, пытливо всмотрелся в лица. Чем руководствовались хлопцы Николая, отлавливая подозреваемых, Рудин не знал, но интеллигентов среди них не было. Все коротко стриженные или вовсе бритые, с непримиримыми волчьими взглядами, несмотря на свое незавидное положение. Рудин попытался было на скорую руку прокачать вазомоторы, но ничего из этого не вышло: подозреваемые стояли с каменными лицами, эмоций не проявляли и, казалось, были готовы к любой пакости.

– Ну-ну, посмотрим, – беззлобно пробормотал Рудин. – Все вы гордые, фимозы[7], пока за яйца не цапнут…

– А че хромает? – спросил вдруг первый справа в шеренге – накачанный блондин с квадратным черепом. – Обижаешь собачку, поди?

Вопрос прозвучал настолько обыденно, что показался диким в создавшейся ситуации. Автоматчики у крыльца недовольно забубнили, шагнули было вперед – шеренга напряженно застыла. Рудин помахал рукой – все в порядке – и бесхитростно соврал:

– Волки подрали. Трое навалились – а у меня ружья не было…

– И что?! – блондин по-детски открыл рот, заинтересованно уставившись на Ингрид.

– Приходи как-нибудь в школу – я тебе шкуры тех волков покажу, – не моргнув глазом предложил Рудин. – Они у меня вместо половика.

Шеренга несколько оживилась: стараясь не поворачивать голов, подозреваемые шепотом обменивались мнениями. Как водится в таких случаях, заявление Рудина восприняли с изрядной долей скепсиса, но грозный вид Ингрид давал повод задуматься над достоверностью сказанного. Рудин слегка повеселел: появились зачатки контакта с аудиторией.

– Сейчас мы покажем вам маленький фокус, – негромко сказал Сергей – шеренга насторожилась. – Если он получится, одного или двоих оставят здесь, а остальные пойдут по домам. Если не получится… Ну тогда даже и не знаю, но я вам сочувствую.

– Это по поводу того взрыва? Или опять кого-то из пацанов Саранова завалили? – предположил неуемный блондин, мотнув головой в сторону дома. – А на месте оставили шмотку… А?

– Никого не завалили, – опроверг Рудин. – И шмоток не оставляли. Но ход твоих рассуждений мне импонирует. – Он выдержал паузу и сообщил:

– Среди вас есть люди, которые причинили страшное зло одному из моих знакомых, – Рудин ткнул пальцем в сторону крыльца дома. – То, что они сделали, хуже, чем убийство. Меня просили не разглашать суть дела, но… в общем, это самое натуральное зверство…

– Что может быть хуже убийства? – удивился коммуникабельный блондин. – Или я от жизни отстал? Ты бы хоть намекнул!

– Те, кого касается, знают, – нахмурился Рудин. – Остальным необязательно. Давайте к делу. Посмотрите на собаку. – Сергей похлопал по бедру, Ингрид встала рядом, затем несколько раз указал рукой на шеренгу и жестко скомандовал:

– Чужой, Ингрид! Чужой!!!

Ингрид возбужденно фыркнула, поставила уши торчком и, выбежав на средину лужайки, застыла метрах в пяти перед шеренгой.

– Я убедительно прошу не делать резких движений и вообще постараться по возможности не шевелиться, – обратился Рудин к аудитории. – По команде «чужой» у обученной собаки начинает работать особый поведенческий комплекс. Короче, для нее сейчас каждый из вас – затаившийся враг. Любое резкое движение будет воспринято как проявление агрессии и сигнал к атаке.