Собачья работа

Я летела сквозь лес, подгоняемая недобрым предчувствием, проклиная все на свете – свою судьбу, протез, не позволявший быстро бегать, заросли, сквозь которые приходилось продираться, волкопсов, дейноха, оборотня, князя… Так страшно не было давно – с самого первого боя, когда внезапно пришло озарение, что сейчас могут убить. Луна бежала за мной наперегонки, мелькая за деревьями, но остановилась, когда лес расступился, открыв залитый серебристым светом склон.

Гордо, расправив плечи и опершись на меч, стоял озаренный сиянием «подорлик», одновременно величественный, прекрасный и внушающий ужас. Несколько шляхтичей во главе с Тодором Хашем топтались подле, глядя на происходящее с суеверным ужасом.

В двух шагах от ног брата Домагоща чернел провал ловчей ямы. На первый взгляд обычная яма для волков, но рядом не виднелось отвалов земли, да и остатков укрытия тоже. Просто отверстие шириной в пять или шесть локтей.

Тихо подобравшись, заглянула внутрь. Он был там.

Уже начавшая убывать луна заглядывала в яму, освещая тело распластавшегося на дне оборотня. Теперь, ярко озаренного бледным светом, его можно было как следует рассмотреть. Звериное поджарое тело покрыто светлой песочной шерстью – был бы человек, сказала бы «русыми волосами». Плечи вполне человеческие, человеческая же, разве что более мощная шея переходила в крепкий загривок, волосы на котором были чуть длиннее. Голова напоминала человеческую – форма черепа почти не изменилась, разве что выдвинулись вперед челюсти. Нет, это не была волчья пасть, скорее уродливое подобие оной. Заостренные уши действительно торчали не на макушке, а по бокам головы, наполовину скрытые в густой шерсти. Задние конечности почти звериные – кроме пальцев, а вот передние так сильно напоминали руки, что лишь густой волос да кривые когти говорили о том, что это все-таки не человек. Хвоста, как я и думала, не было. Зверь упал на здоровый бок, и глубокая рваная рана, оставленная копытом или зубами дейноха – сейчас не разберешь, – стала хорошо заметна на светлой шерсти. Я видела сочащуюся кровью плоть и не могла не удивляться силе и выносливости чудовища.

Оскалившись и прикусив язык, оборотень валялся на дне ловчей ямы, остановившимся взором уставившись на стену и время от времени судорожно вздрагивая всем телом. При этом по шкуре его пробегали странные голубые искорки, с шипением прижигавшие рану. Несмотря на темноту, я хорошо узнала этот взгляд. Смертельно раненные солдаты именно с таким выражением лица просили товарищей: «Добейте!» – и матерились от боли и отчаяния, если никто не хотел выполнить их просьбу.

– Что, любопытно? – Рыцарь встал рядом, заглянул внутрь. – Молодой самец, как я и предсказывал. Нормальный здоровый экземпляр.

– Что вы намерены с ним делать? – услышала я свой голос.

– Дождемся рассвета и как следует расспросим, куда делся Витолд Пустополь, – пожал плечами Тодор Хаш.

Брат Домагощ ничего не ответил, но по тому, как он пожал плечами, стало ясно, что на этого оборотня у него свои планы.