Собачья работа

Восемь лет минуло с того дня. Восемь не самых сладких лет.

И вот я собралась продать прадедов меч. А что? Жить-то на что-то надо! Хотя бы скопить денег, чтобы вернуться к родителям. На коня мне не влезть, значит, надо искать торговый караван, идущий в нужную сторону, и платить за проезд. Караваны ходят редко – после войны на дорогах полным-полно мародеров, и купцы опасаются в одиночку пускаться в опасные поездки. Товары дороги, риск велик, и просто так возить пассажирку никто не станет. Да и Янице за полгода уже не плачено. Лекарка, конечно, добрая, молчит и терпит, да мне все равно неудобно быть обузой. Я ведь ни на какую серьезную работу не гожусь. Даже ткать не сяду – не получается. Так, по дому ковылять, травы лекарственные в ступке толочь да бинты отстирывать. У городского врача работы много, без подмоги не обойтись.

Компания за соседним столом разошлась не на шутку. Я прислушалась – громко, до хрипоты, перебивая друг друга, спорили два ветерана:

– Ты за кого меня держишь? Я кровь проливал!

– А, думаешь, я не лил? Я, может, больше твоего ее пролил… Ты на мои шрамы глянь!

– А ты вот это видел? – Рубаха задралась вверх, и открылись застарелые рубцы. – Чтобы я после такого…

– Кишка, стало быть, тонка?

– Да уж не тоньше твоей! Тоже мне, хорош – других подбиваешь, а сам не идешь!

– Ты знаешь, почему!

– Вот и я по тому же! А трусом меня звать не смей!

Остальные либо поддакивали им, либо просто ждали, чем кончится спор. Присмотревшись, я заметила, что за столиком сидит клиент – мужчина в скромном темном, но явно добротном кафтане. Сидел он ко мне спиной, ни возраста, ни звания не различить. Но, судя по спускающимся на плечи волосам, по-благородному подстриженным и уложенным волнами, по их чистому русому цвету, по тому, как напряглась его спина, он еще был молод. И явно не беден. И это перед ним сейчас разыгрывалось представление – чтобы не скупился на награду, а сразу понял, что имеет дело с серьезными людьми, которые не станут тратить свое время из-за пары серебряных грошей.

Он сидел ко мне спиной. Вот мелькнула рука – не грубая мужская ладонь, но и не изнеженная женская с тонкими пальчиками. Рука как рука. С длинными пальцами, на которых, вопреки общепринятому, не было ни одного перстня. И как я не заметила, когда он вошел? Впрочем, мне-то какое дело?

– Так вы можете помочь моему другу?

Хм. Голос еще молодой. Не мужской голос. Нет, за столом сидел именно мужчина, но явно не привыкший орать, срываясь на хрип и рычание. Судя по голосу, ему было не больше тридцати лет. А может, и двадцати. Мальчишка.

– Я заплачу… То есть он заплатит… Сколько скажете! Вот, – мужчина полез за пазуху, что-то достал. – Это задаток!

– Ого!

Разговоры разом смолкли, а я навострила уши.

– И кого за эти деньги надо убить? Короля?

Мне аж жарко стало. Там, наверное, золото…

– Никого. Мой друг… его надо просто охранять.

– От кого?

– Ну, – клиент замялся. Мне даже показалось, что он покраснел, хотя за волосами и затылка-то было не разглядеть, не то что лица. – Он сам не знает. Просто его хотят убить… наверное, хотят… он еще не понял. Но на всякий случай… Ему просто нужна охрана!

– А тебе? – Один из наших наклонился над клиентом, опершись о столешницу ладонью и уперев вторую руку в бок – так, чтобы ненавязчиво дотянуться до перевязи с мечом. – Тебе охрана не нужна?

– Мне? – Судя по интонации, клиент наивно захлопал ресницами. – А… наверное, а что?

– А то, – остальные поддержали ветерана негромким гулом голосов, – с такими деньгами и не боишься по улицам ходить! В одиночку!

– Ну, я надеялся, что найду здесь тех, кто меня потом проводит до дома… к моему другу, – произнес мужчина. Нет, судя по голосу, ему до тридцатилетия еще далеко. Чересчур далеко. Таким наивным можно быть только лет в шестнадцать. И не смотрите, что он ростом велик – мне тоже из-за роста постоянно прибавляли пару лет в детстве и юности.

– И потом – у меня же меч!

Сказано это было таким тоном, что сразу стало ясно – клиент еще не забыл, как пахнет мамкина грудь. Или перечитал рыцарских романов, где по сюжету, стоит герою показать обнаженный клинок – толпы врагов валятся на колени, умоляя не калечить слишком сильно. Если в той же книге меч достает девушка, ее обычно сразу просят не убивать и обещают раскаяться и влюбиться. Читала я такое. Еще до войны. Дом-то был богатым, несколько книг отец купил дочкам в подарок.

Громкий хохот подсказал, что не только у меня в этом вопросе имелись сомнения.

– Ме-еч? А ну-ка, покажи!

Из-за стола мы с тем мужчиной поднялись одновременно. Я просто почуяла неладное, а вот он – нет. Просто встал, просто обнажил клинок. Мне со своего места видно было плохо – мне и слышно-то, если честно, в общем гуле голосов было не слишком хорошо, но не попросишь же остальных говорить потише! Но вот не нашла я в том мече ничего особенного. И не только я.

– И всего-то? Где нашел? Или сам сделал?

Да, меч простой. Не такой, конечно, как у городской стражи, но до рыцарских мечей ему далеко.

– Это… ну, я взял первый попавшийся, – непонятно почему смутился мужчина. – Но я умею драться! Меня учили, и даже…

Окончание его фразы потонуло в громком хохоте. А я, окончательно укрепившись в своем решении, вылезла из-за стола и подхватила свой меч. В ножнах, с перевязью. Погладила рукоять. Ты прошел со мной всю войну. Жаль, что отец не отдал тебя сыну. Дочь оказалась плохой наследницей. Ей слишком нужны деньги… Прости!

Заметили меня не сразу. Обычно я не робею, но тут пришлось взять себя в руки, чтобы оставаться спокойной под взглядами десятка внимательных глаз. Некоторые ветераны кивнули – мол, привет. Другие смотрели с недоверием.

– Ты чего, Дануська?

Я глянула на клиента в упор. Да, молодой. Даже помладше меня будет. Впечатление молодости усиливалось тем, что мужчина был гладко выбрит. Наемники-то все щеголяют усами, бородой или кое-как подрезанной щетиной, так что кажутся стариками. А этот… ему двадцать-то хоть есть? Наверное, есть – вон как смотрит. Симпатичный. Кожа чистая, необветренная, тонкие губы плотно сжаты, породистый нос продолжается двумя морщинками над переносицей. А глаза… Мне захотелось заплакать: такие глаза бывают только у рыцарей в сказках – открытые, прямые, смотрящие на мир с бесконечным удивлением и вместе с тем внимательно. Эти глаза видят все – и не упустят ни малейшей детали. Просто мечта любой девушки.

– Что это такое?

Я даже вздрогнула – не хватало еще начать пялиться на этого парня, как простая сопливая девка. Достала меч.

– Вот. Недорого отдам! Оружие хорошее, проверенное!

Не скажу, каких усилий мне стоило произнести эти слова. Меч лег на стол. Без ножен, чтобы парень смог оценить и клинок, и рукоять. За столом кто-то присвистнул, кто-то матюкнулся, кто-то просто покачал головой.

– Что это? – Парень дотронулся до рукояти. Хорошо, хоть не стал за лезвие хвататься!

– Меч, – повторила я. – Яго прав – вам с таким клинком защитить себя будет трудно. Возьмите мой. Недорого продаю. Всего… – я переворошила свои знания, прикинула стоимость оплаты проезда до дома да припасов на дорогу, – всего двадцать злотых.

Ну что все на меня так смотрят? Да, продаю свой меч. Но жить-то на что-то надо! Им всем, моим бывшим боевым товарищам, есть куда податься, а мне? Кому я нужна? Только если родителям, но до них еще добраться требуется. Правда, позором будет – показаться на пороге без меча и… без кое-чего другого… Но ведь зато живая! И мы победили! И я тоже своими руками ковала победу! И проливала кровь, как ни пафосно это звучит.

– Нет, – в голосе прорезались нотки гнева и нетерпения, и я запоздало сообразила, что заговорил другой человек, – а что вот это?

Я перевела взгляд на говорившего. Надо же, не заметила, что парень пришел не один! Все-таки не такой глупец! Его спутник сидел с другой стороны, я встала между ними и обернулась, уже зная, что конкретно он имеет в виду.

Мужчина был намного старше и годился парню в отцы, если не в деды. На вид лет шестьдесят, но крепок и силен. Коротко остриженные волосы (чтобы шлем надевать удобнее) были так обильно тронуты сединой, что хотелось отряхнуть этот снег. Иссеченное морщинами обветренное лицо. Небольшая бородка наполовину скрывала шрам на щеке. С кафтана совсем недавно спороли герб – княжеский, если верить его форме. Старый вояка, наверное, тоже ветеран. И – рыцарь, а не простой гайдук, состарившийся на службе.

Как дура, уставилась на него, а мужчина спокойно смерил меня пристальным холодным взглядом с ног до головы. Взгляд профессионала, ничего не скажешь! Точно так же смотрел вербовщик на призывном пункте. Вот только этот человек надолго задержал взгляд на моих ногах. Точнее, на…

– Вот это!

Мне показалось, или в таверне сделалось так тихо, что стал слышен шорох мелкого дождя за окном. Я уже знала, куда он смотрит. Знала потому, что они все смотрели только туда. За два года уже привыкла к косым взглядам соседей, но с чужим человеком всякий раз переживала боль и стыд заново. Почему не умерла? Почему решила жить дальше вот с этим?

– Протез…

Никто не знает, каких усилий мне стоило научиться выговаривать это слово.