Собачья служба. Истории израильского военного кинолога

Ошеломленные, еще до конца не веря в реальность столь безжалостного задания, мы начали отжиматься, ожидая команды «Хватит!». Один десяток отжиманий, другой, третий, а команды все не было. Кстати, позже мы узнали от Итая, что, если бы кто-нибудь попытался его обмануть, сказав, что отжался требуемое количество раз, а на самом деле отжался меньше, его могли сразу же выгнать из Окец.

Мои руки дрожали: я никогда не отжимался так много за один раз, в конце концов, я играю на фортепиано! Где-то на седьмом десятке колебательных движений вверх-вниз я поднял голову и увидел нашего беленького полноватого Фади. Бедняга отжимался в луже собственного пота. Руки его разъезжались, он так смешно кряхтел! При виде такого зрелища я не выдержал и, несмотря на дикую усталость, рассмеялся. Итай это услышал. Спокойно, неспешно он подошел ко мне. Аккуратно дотронувшись до меня, тренер сделал знак рукой встать. Я стал в стойку, защищающую лицо.

— Тебе смешно? — спокойно спросил Итай.

Я снова перевел взгляд на Фади. Его ноги разъезжались по сторонам, каждый раз, когда он пытался подняться после очередного отжимания, издавая какой-то коровий крик: «ММУ-У-У!»

А я все еще не до конца усвоил, что нахожусь совсем в других условиях, и с улыбкой простодушно ответил: «Ну конечно! Посмотри на Фа…» — и ткнул в беднягу пальцем, опустив руки. Последний слог я произнести не успел, так как у меня резко закончился воздух от сильнейшего короткого удара кулаком в живот. От боли подломились колени, я рухнул на пол.

Итай участливо, прямо с отеческой заботой, предложил:

— Давай помогу.

И протянул мне свою крепкую руку. Корчась от боли, я схватился за его руку и, опершись на нее, встал. В последнюю секунду, когда я пытался выпрямиться и уж никак не ожидал удара, последовал новый, в то же место.

— Теперь тебе не смешно? — продолжал спокойно Итай, как будто бы ничего не случилось.

Теперь мне уже точно не было смешно. От боли на глаза невольно навернулись предательские слезы. Все, отжимаясь, смотрели на нас. Теперь все окончательно поняли, что крав мага — это не просто полтора часа занятий в неделю, это целых полтора часа в неделю напряжения и готовности в любую секунду защититься от удара. Это жестоко и больно. Но справедливо. Не смейся над ближним, если ему трудно, как бы комично он ни выглядел. Мы неожиданно попали совсем в другую реальность. А дальнейшие уроки только укрепляли наше понимание истинного положения вещей.

Есть песня, которую исполняет известная израильская певица Керен Пелес. Там есть строчка: «Итай не слишком-то дает волю чувствам». Что касается нашего Итая, он, вне всяких сомнений, полностью соответствовал данному персонажу из песни, и эта строчка стала очень популярной в нашем подразделении.

Итак, звучит команда «Четыре минуты — крав мага!» Сломя голову мы мчимся к своим рюкзакам. У каждого всегда готово все необходимое для тренировки: кроссовки, внутри кроссовок — капа, чтобы не забыть ее в комнате, футболка и носки. Переодевшись и схватив уже приготовленную бутылку воды, мы бежим в спортзал. Построение в каре на входе, сжатые кулаки перед лицом… И вот из спортзала выходит Итай.

— Вы готовы? — тихо, как всегда, произносит он.

— Готовы! — орем мы.

— В зал!

Мы ровным строем мчимся внутрь. Начинается разминка: бег по кругу, прыжки, отжимания — все это под подстегивающие крики Итая: «Быстрее! Быстрее!»

Уже через 20 минут такой разминки все истекают потом — самая приятная часть урока подходит к концу.

— Шура! — орет Итай резко, и мы мчимся в правый угол спортзала, становимся в ряд, защищая лицо.

Дальше начинались «игры». Им было несть числа — каждый урок приносил что-то новое или неожиданное. Единственным связующим звеном между этими играми всегда было лишь одно условие — следовало полностью выложиться, до полного изнеможения. Иногда четыре бойца крепко припирали тебя к стене, и надо было вырваться, применяя какие угодно приемы и удары, выпустить на волю все скопившееся в тебе бешенство, быть в раббаке. В другой раз мы разбивались на пары, и каждый всеми силами пытался перетащить напарника в свой угол зала. Начиналось все вполне безобидно — вы как бы вступали в неизнурительную и беззлобную борьбу. Но уже через минуту поединок превращается в безжалостный бой, где нет друзей и товарищей, есть только всепоглощающее желание победить.

— Остановиться! Шура! — слышится голос Итая, и мы мчимся в наш угол. Прелюдии закончились. Это были только цветочки — дальше начиналась следующая часть занятия.