Собачья весна

Сеть была недалеко. Вчера вечером мы поставили ее примерно посередине входа на нерестилище, между кустами, вниз от косы. Сеть стал выбирать я — мы с Серегой всегда так делаем. Попалось немного — пяток плотиц и пара окуней — места, чтобы прошла остальная рыба, было достаточно. Когда я освобождал последнюю плотву от ячеек, из-под носа лодки выплыл Кид и направился прямиком в сетку.

— Я знал! Я знал! — Как бы плохо Серега не относился к собаке, смешно было даже ему. Кид увяз когтями в сети и не понимал, что его держит. Он с деловым, сосредоточенным видом пытался держать первоначальный курс и эта собачья серьезность заставила нас забыть о снасти и засмеяться.

— Рву — сказал я.

— Что же делать, рви, — Серега замахнулся на Кида: — У, дурень, надо дать тебе по мордасам, чтоб понял!

Я выдрал из сетки сначала плотицу — она уже была у меня в руке, а потом подтащил к себе Кида и порвал сеть на нем. Не успел Кид освободиться, как Серега огрел его пластмассовым веслом и добавил к шлепку:

— Рви сетки-то, рви!

В этот момент я поднял сеть. В новенькой, впервые опробованной сетке красовалась дыра в половину квадратного метра.

— Убить мало! Убить! — сказал Серега. Однако по интонации было ясно, что никто никого убивать не будет, и что Серега в чем-то даже доволен происшедшим. Мы оставили сеть до конца рыбалки и поехали ставить донки.

Настоящей донной ловлей способ, которым мы собирались ловить, назвать нельзя. Серега подсмотрел его у одного местного мужика прошлой весной. Пользуются им в основном в эту пору, на спадающем половодье, на песках, во время хода рыбы. Берут обыкновенную поплавочную удочку, поплавок задирают вверх, на полметра — метр от кончика удилища, грузило утяжеляется, чтобы его не отрывало ото дна течением. При забросе леска натягивается течением, насадка болтается у дна, а поклевка видна по резким броскам поплавка.

Установив таким образом удочки, мы стали следить за поплавками.

Сначала долго-долго не клевало. Весной это не значит, что нельзя ничего поймать на месте, где сразу не повезло. Рыба ходит по всей реке, но, как правило, тропами. Одни породы идут на нерест, другие скатываются, обессиленные икрометанием, третьи просто поднимаются из ям к своим обычным стоянкам или к нерестилищам, есть чужую икру. Надо только угадать такую тропу, и, как только по ней пойдет рыба, не зевать. Местные рыбаки, конечно, давно подметили, что часто рыба идет заглубленными желобами вдоль песчаных кос. Мы же ловили здесь недавно и несколько весен без знания этих тонкостей ушло впустую.

Сейчас мы напряженно вглядывались в такой желоб рядом с берегом — идет, не идет рыба?

Потом это сосредоточение прошло и я снова испытал то состояние, что было у меня час-полтора назад в лодке — что вот эта река, песчаная коса, прошлогодняя осока, уложенная половодьем ровными лентами на песке, пробивающиеся кое-где стрелки белокопытника — что все это такое, каким оно должно быть. Только теперь и мы — часть всего этого — и резиновая лодка, заведенная в бухточку, и Серега, следящий широко раскрытыми глазами за тенью удилища на воде (а не за поплавком почему-то), Кид, прыгающий от куста к кусту, и я; я — наконец-то вместе с этими берегами, песками, бесконечной массой воды, несущейся куда-то! Какое-то время я наслаждался этим состоянием, но тут начало клевать.

Опыта у нас в такой рыбалке было мало, и многие поклевки мы пропускали. Или, наоборот, рано вытаскивали удилище. Несмотря на неудачи, мы в течении двух-трех часов наловили больше, чем попалось в сеть. Рыба, правда, была мельче — ельцы, небольшие плотвички, подъязки, но удовольствие, конечно, было не в величине рыбы. Иногда кто-то из нас подходил к синенькому ведерку, где плавал наш улов, разглядывал его и произносил какую-либо оценивающую фразу:

— Хозяин! — Про ерша, который всегда топорщится и пытается показать, кто в ведре главный.

— Настоящий охотник всегда предпочитает бить бекаса влет, чем глухаря на току, — цитата из классика — о мелких, стремительных в воде и бойких на удочке ельцах.

— Хорош горох! — о крупной плотве, приятно сверкающей в ведре, да и в реке, серебристым боком.

Подытожил все Серега, очередной раз подошедший к ведру с добычей. Он бросил рыбину в ведро и посмотрел, сощурив глаза, на разлив внизу, где в метре от поверхности нерестилась рыба — там отражалось взошедшее уже достаточно высоко солнце и слепило нам глаза.

Посмотрел и сказал:

— Все, больше не надо ничего.

— На донки-то больше поймали, чем в сетку.

— Да, браконьеры мы никакие…

— Да сетка — это что-то не то.

— В сетке-то что интересно, ставишь ее — и не знаешь, что попадется — как повезет.

— Можно, как мужики в деревне — поперек реки сетку — и некуда деваться — вся рыба твоя.

— Это точно не рыбалка.

— Не, надо, чтобы рыба на нерест прошла, а иначе, — все браконьерство.

Тут к нам с лучшими намерениями подошел Кид и Серега в шутку топнул на него:

— Не доводи до греха!

Кид отскочил, но через секунду снова подошел, виляя хвостом.

— Нет! Это не собака! — Повторил свою вечную оценку моего пса Серега и подошел к удочкам.