Собачья жизнь

И о с и ф Ф р а н ц е в и ч. Да, в российскую Академию послать было и ближе, и гораздо дешевле; но, знаешь, Василий Петрович, в своем отечестве, как ни крути, про­рока все же нет и не будет; вот если бы француз им при­слал какой-нибудь, про французские камни, они бы сразу признали его открытие состоявшимся; а тут и камни неиз­вестно какие, и первооткрыватель не совсем похож на ученого человека. Но главное, конечно, не в этом, гла­вное совершенно в другом. Видишь-ли, мой отважный друг и моряк, в свое время французская Академия отказалась выдавать патенты нашедшим камни, упавшие с неба; то есть, попросту говоря, метеориты; французские акаде­мики посчитали, что камни с неба падать не могут; и очень, как ты понимаешь, крупно ошиблись, за что им стыдно и по сегодняшний день; падают камни с неба, до­рогой Василий Петрович, падают, и будут падать до ско­нчания века; вот я и подумал – а не побоятся ли фран­цузские академики ошибиться еще раз, отказав в регис­трации моего земного открытия? не побоятся ли они вновь сесть в лужу, и не зарегистрируют ли закон все­мирного роста камней хотя бы из перестраховки; на вся­кий случай, чтобы потом не кусать локти с досады? Вот потому, дорогой мой сосед, и послал я заявку на сде­ланное открытие во французскую Академию наук, – не думаю, чтобы столь ученые мужи во второй раз ошиблись столь крупно.

К о з а д о е в сидят с открытым ртом, и не знает, что ответить И о с и ф у Ф р а н ц е в и ч у. Для него все это необычно и очень загадочно. Впрочем, он и раньше наблюдал чудачества своего собесед­ника. Мысль о невменяемости И о с и ф а Ф р а н ц е в и ч а приходит на миг ему в голову, но тут же отступает перед ясностью изложенных фактов. Он молчит, открыв рот, и загадочно покачивает головой.

Явление четвертое

На веранду из двери К о з а д о е в ы х выходит ч е т а Б а й б а к о в ы х; на голове у А н д р е я В и к т о р о в и ч а нечто вроде пробкового шлема, а у Б р о н и с л а в ы Л ь в о в н ы – ке­почка с непомерной длины козырьком; кроме того, на них модные майки с заграничными надписями и рисунка­ми, дутые кроссовки, похожие на ботинки не то футбо­листов, не то альпинистов, огромных размеров часы на запястьях, большие солнцезащитные очки, длинные голь­фы, ракетки в футлярах, маска и ласты для подводного плавания, надувной матрац, пляжные сумки, и прочее; на фоне крайне непритязательной экипировки о с т а ­л ь н ы х п е р с о н а ж е й – местные жители одеты кто как может, – наряд этот напоминает оперение попу­гаев; на оголенных местах, кроме того, у А н д р е я В и к т о р о в и ч а легко читаются татуировки: «Наша наука – лучшая наука в мире!», «Только физика – соль, остальное все – ноль!», «На синхрофазотроне – вперед к светлому будущему!», и прочее, выдающее в нем большого ученого; Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а в формах своих округла, мягка, и, кажется, знает о местных це­нах не меньше, чем м е с т н ы е к у м у ш к и; в науке, кстати, она тоже изрядно подкована.