Собачий коготь

– Они сказали, что в следственном управлении какая-то авария, трубы прорвало и половину здания затопило, поэтому следователь будет только сегодня. Да и нашли Владимира уже поздно. Рабочее время закончилось. А дежурная следственная бригада, сказали, из-за аварии выехать не может. Сегодня следователя с утра выделят. Полицейские все передадут ему. Обещали даже устно высказать мою, как они назвали, версию относительно догхантеров. В протокол это не занесли. Даже посмеялись.

– Да. Они, как я слышал, и без того до догхантеров добраться не могут. Или связываться по какой-то причине не хотят. А тут еще убийство на догхантерах повиснет. Заставят искать. А полиция не любит искать то, что глубоко прячется. Ладно. Еще вопрос. Тут перечень всего, что было в карманах Владимира Николаевича. Деньги пересчитаны до копейки. Все документы. Паспорт, военный билет офицера запаса, пластиковая карточка-пропуск на территорию какого-то НПО «Химера». Но я как-то сразу обратил внимание, что в перечне отсутствуют ключи от квартиры. Вы их не забрали?..

– Разве? – встрепенулась Елизавета Николаевна, не ответив на мой вопрос, схватила копии документов и стала смотреть. – Да. Действительно. У него был специальный чехол для ключей. Я ему на день рождения подарила. Он всегда его в кармане носил. Натуральная толстая кожа. Тиснение какое-то. Орнамент. Заметная вещь…

Она выглядела растерянной, не понимая, что может значить исчезновение ключей.

– Я тоже видел у него в руках этот чехол с ключами, – сказал я. – Он мне показывал когда-то. Когда еще у нас в бригаде служил. Жаловался, что золотое тиснение стирается. Спрашивал, нельзя ли обновить. Но… Исчезновение ключей – вопрос вообще-то интересный и, мне думается, не случайный. Второй экземпляр ключей он держал дома?

– Дома у него есть второй экземпляр. А третий у меня.

– Так что же вы молчите, – рассердился я ее несообразительности. – Я уж думал, как бы побыстрее в бригаду съездить, чтобы отмычки добыть. Или хотел попросить кого-то, чтобы привезли сюда. Едем сейчас же…

– Ключи только найду. Я ими только пару раз пользовалась. Куда положила… Сейчас соображу… – она терла высокий рахитичный лоб и соображала. Наконец сообразила, заспешила в прихожую к вешалке и загремела оттуда ключами. Я понял, что она нашла их на вешалке в какой-то своей одежде. – Вот они. Поехали…

* * *

Признаться, пропажу ключей от квартиры я лично, в силу собственного отношения к полиции вообще и к людям, там работающим, связал именно с полицейскими. Скорее всего, с кем-то одним или двумя, кто имел доступ к делу и к телу, то есть проводил осмотр трупа и описывал все, что нашлось в карманах убитого. Слишком часто приходится слышать о нечистых на руку полицейских. Настолько часто, что вера в них уже на много лет вперед у меня, как и у всех людей, потеряна. В моем понятии, сделать из полицейского порядочного человека равносильно тому, что попытаться сделать из танка самокат. Запасных деталей и различных агрегатов уйма. А подходящих не подобрать, потому что самокаты не бывают гусеничными, даже если в качестве самокатчика рассматривать слона. Может быть, я был сугубо не прав в своем представлении, и порядочные люди среди них все же есть, тем не менее меня в этом надо предварительно убедить живым примером, тогда поверю, что правил без исключения не бывает.

И сразу, именно благодаря этому стандартному восприятию, возникла мысль, что какой-то сотрудник полиции пожелает заглянуть в квартиру убитого Владимира Николаевича, чтобы хоть чем-то там поживиться. Хотя поживиться в небогатой однокомнатной квартире, насколько я знал, было нечем. Никогда начальник кинологической службы бригады спецназа ГРУ капитан Чукабаров хорошо не зарабатывал, как не зарабатывал потом и дрессировщик Чукабаров. Это я знаю хотя бы потому, что он временами ко мне забегал, чтобы денег до зарплаты перехватить. С тех пор, как я стал жить один, у меня свободные деньги стали водиться всегда, потому что как-то резко вдруг перестало требоваться совершать какие-то покупки. Я вполне удовлетворялся тем, что имел, и жил без излишеств, как и Чукабаров. Но свободными средствами я почти всегда располагал, хотя и небольшими. Тем не менее грабитель, даже не зная, что есть в квартире, может в нее пожаловать только потому, что там есть что-то чужое, что всегда кажется ему самому необходимым. Когда у Владимира Николаевича была собака, она едва ли впустила бы кого-то в квартиру. Чукабаров в самом деле был отличным дрессировщиком. Своих и служебных собак воспитывал идеально и для работы, и для социального существования, как он сам говорил, подразумевая под этим понятием, как я понял, отсутствие необоснованной агрессии. Наверное, это был какой-то особый термин из кинологии, потому что про процесс социализации собак Чукабаров говорил не однажды. Но обоснованная агрессия свойственна даже самым добрым собакам, особенно если они этому обучены опытным человеком.