Собачий рай

– Наташа вчера сказала, – всхлипывая, наконец ответил Жора, – что вы ушли, потому что у соседей случилось экстракординарное…

Он потер свои набрякшие, порозовевшие веки кулачками.

– Давай тащи блокнот, запишем это слово правильно.

После очередного шаткого примирения Самоварова спросила у Жоры, хочет ли он снова пойти к Наташе.

– Очень хочу! – тотчас оживился он. – Она классная! Хоть и курит. Но при мне она не курила, – сдвинув густые бровки и подняв вверх пальчик, с важным видом подчеркнул он.

– Зря она только маме хамит. Это недопустимо. – Тяжело вздохнув, Варвара Сергеевна наскоро проверила сообщения в мобильном – от Аньки по-прежнему ничего не было. – А в целом Наташа мне тоже понравилась.

Закончив уборку, Варвара Сергеевна набрала Ларису. Та, похоже, искренне обрадовалась ее звонку и охотно согласилась, хоть тут же засыпала кучей лишних вопросов, приглядеть, сколько необходимо, за Жорой.

Думая о дочери убитого, Варвара Сергеевна надела простое темное-синее летнее платье, немного подкрасилась и, вспомнив свою встречу с покойным генералом, зачем-то, словно из уважения к его памяти, слегка надушилась.

Лариса встретила их во дворе в задрипанной – футболка и брюки – одежде.

От нее пахло чем-то пережаренным на сковородке с чесноком и луком.

– Ну как ты? – бросилась она навстречу. – Хоть поспала? А я полночи крутилась… Пришлось у Наташки транквилизатор брать… Теперь хожу, как муха пришибленная. И легче не стало, и голова дурная.

Видя, как любопытный мальчишка ловит слова соседки, Варвара Сергеевна, покосившись на него, быстро сделала круглые глаза.

– Ой! – делано спохватилась Лариса. – И кто это к нам пришел? Чаю хочешь с конфеткой? – засюсюкала она.

– Ага! Лучше с двумя! – растянув рот в уже знакомой глумливой улыбке, не растерялся Жора.

– Ну пойдем, пойдем к Наташе. Правда, она сегодня опять не в духе.

Дождавшись, пока мальчик пройдет вперед, Лариса, нагнувшись к Самоваровой, зашептала:

– Пытала меня, как он умер… Я говорю – никак! Выпил, лег и умер. А Жора твой, оказывается, ей все, что видел, рассказал – и про машину следаков, и про то, как полицейский в понятые позвал. Он у тебя, оказывается, читает уже хорошо, раз понял, что на ихней машине написано.

Варвара Сергеевна невольно рассмеялась:

– Он и Чехова уже читает.

– Вот время! Вот прогресс! – заверещала Лариса. – Дети с пеленок читать умеют, любой подросток – считай хакер, а вирус какой-то сраный все умы мира до сих пор победить не могут. Ты, кстати, ревакцинировалась? А чем?

– Отвод у меня, – дабы не развивать проблемную, успевшую расколоть мир надвое тему, быстро ответила Самоварова. – А что Наташа? Рада будет нашему визиту? Ты же сегодня ее, надеюсь, предупредила?

– Жоре-то рада… Она говорит, он у тебя этот… индиго… Но, говорю же, она меня вчера пытала, в моем-то состоянии! А потом разозлилась, распсиховалась, мол, я из нее дуру полную делаю. Еще вчера, я видела, она полезла искать про генерала в инет, но там пока про этот ужас ничего не написали.

– Думаю, и не напишут, – вспомнив жесткую и решительную генеральскую дочь, предположила Варвара Сергеевна. – На твоем месте я бы рассказала Наташе правду.

– Чтобы потом очередной срыв был? – замахала рукой Лариса. – Ты не знаешь, какая она чувствительная! – И, словно желая подкрепить свои слова, вцепилась в рукав платья Варвары Сергеевны, подергала на нем тонкую льняную ткань. – Варя! – нервно хохотнув, продолжала соседка. – Всякой чернухи полно в этом гребаном инете. Но там хоть не существующий в ее реальности виртуальный мир. А узнай она, что под боком вот так… ох, как он лежал… как глазом своим страшным пялился… Прямо душа его как из ада глядела… Есть у всех, оказывается, душа, хоть я и думала, что у генерала она давно выгорела.

– У всех есть, – мягко сняла с себя ее руку Самоварова. – Но Наташе лучше скажи правду. Без подробностей. Все равно так или иначе узнает, что Полякова убили.

– А индиго твой про смерть его знает?

– Нет. Но ему нет и пяти. А Наташе?

– Скоро двадцать пять.

– Разница есть.

Вчера, когда вернулись домой, она, памятуя слова Жоры после встречи с генералом о том, что «смерть стоит у него за спиной», не стала рассказывать мальчику, что умер именно тот человек, которого они видели недавно на дороге.

Сам факт его столь ярко выраженного в эмоциях «предчувствия», рассказ о гибели старика в парке, говорил о том, что ребенок, несмотря на повторяющееся агрессивное и, увы, вполне объяснимое в его ситуации поведение, очень чувствителен.

Да уж, ему было в кого…

Правдивый рассказ о произошедшем в доме Поляковых жутком событии нанес бы его лабильной психике еще больший вред.

На ее счастье, после знакомства с Наташей Жора был увлечен своими рисунками и этой необычной девушкой.

«Дай бог, у нее хватит ума не обсуждать сейчас с ребенком свои предположения!» – в смятении думала Самоварова.

Наташа сидела в кресле, одетая в джинсовые шорты и короткую маечку.

Холст с сиренью был почти закончен, не хватало только глубины цвета в букете и мелких предметах вокруг вазы.