Собака

                Поздравления, радостные выкрики, вылетают пробки из шампанского, гремит марш. Липа с букетом цветов выходит на авансцену и бросает цветок за спину. Все пытаются его поймать, кто-то ловит, у него вырывают, гоняются друг за другом. В результате все убегают за кулисы, остаются Липа и Виктор.

ЛИПА. Ну, так что?

ВИКТОР. Что?

ЛИПА. Остаетесь?

ВИКТОР. Мужа все-таки нет?

ЛИПА. Нет. Вас это смущает?

ВИКТОР. Зачем вам это?

ЛИПА. Понятия не имею. Пригляжусь к вам — вдруг и в самом деле вы мой рок? Или не рок, а так… Очередная бессмысленная попытка. Все лучше, чем ничего.  (Подходит к Виктору почти вплотную). Ты вот говоришь — я боюсь привязаться к кому-то. Я? Я только этого и хочу! Любить, говоришь, тоже боюсь? Да ничего подобного! Я с детства любила всех до сумасшествия. И сейчас готова — берите мою любовь, у меня ее дополна, берите меня, но любите тоже! Так же, как я! Только папа так меня любил, только он сходил по мне с ума, как и я по нему. А вы — боитесь. Понимаешь? Не я боюсь, вы! Мне смотреть на вас тошно, живете, будто зомби какие-то, и даже хуже, зомби крови хотят, а вы ничего не хотите! На одну возможность что-то сделать найдете сто возможностей этого не делать.

ВИКТОР. Я же тебе как раз об этом…

ЛИПА. Да не об этом! Ты свое на меня свалил! Сначала все сделал, чтобы мне понравиться, увидел, что да, понравился и — испугался! Тут же так все повернул, чтобы разонравиться. И нет бы просто уйти, ты, как поп из этих дурацких стишков — «у попа была собака», помнишь, да? — ты ямку вырыл, закопал, надпись написал! Доволен? Все, ты своего добился, молодец, умница, уезжай, ты мне надоел, будто я тебя уже сто лет знаю! Тебе же все равно, разве нет? Уехать — хорошо, это же рок, остаться — тоже хорошо, это тоже рок! Жить — хорошо, умереть — тоже хорошо! … Нет. Не согласна. Жить — хорошо. Умереть — плохо.

ВИКТОР. Липа…

ЛИПА. Уйди, я прошу! Хоть что-то ты можешь сделать по-человечески? Уходи.

                Виктор медлит, топчется. Идет к двери. Стоит там некоторое время. Выходит.

                Липа включает чайник. Ждет, когда закипит. Сыплет в чашку кофе, наливает, садится за стол.

                Входит Сережа. Настоящий.

НАСТОЯЩИЙ СЕРЕЖА. Привет. Чего у вас тут?

ЛИПА. Уже ничего.

НАСТОЯЩИЙ СЕРЕЖА. А это что?

ЛИПА. Собака.

                Настоящий Сережа идет к собаке, присаживается на корточки, щупает ее. Ложится, прислоняется к ней ухом.

НАСТОЯЩИЙ СЕРЕЖА. Да она же дохлая! И давно?

                Липа пожимает плечами.

НАСТОЯЩИЙ СЕРЕЖА. А чего не вынесли?

                Липа пожимает плечами. Пьет кофе. Сережа в недоумении смотрит на собаку, на Липу.

ЛИПА. Вот где собака зарыта.

НАСТОЯЩИЙ СЕРЕЖА. Чего?

ЛИПА. Поговорка такая. Вот где собака зарыта. А какая разница, где она зарыта, если она уже дохлая?

Настоящий Сережа пытается понять, не получается. Мысленно махнув рукой, встает, идет к шкафу, достает клеенку. Кладет собаку на клеенку, берет ее на руки, выносит.

                Входит Виктор.

ВИКТОР. Я остаюсь.

Второе действие

                Мы видим интерьер квартиры, где кухня совмещена с комнатой. В комнате книжный шкаф, платяной шкаф, диван-кровать, стол с ноутбуком на нем, журнальный столик, телевизор, в зоне кухни — обеденный стол, холодильник, плита, шкафчики и т. п. Чем больше вещей, чем все будет выстроено тщательней и старательней, тем лучше.

                За столом сидят Липа и Виктор.

Или Нина и Виктор.

Это зависит от того, как выстроить спектакль.

Они одеты по-домашнему, по-семейному, — в одном белье. Ужинают. Возможно, что-то друг другу говорят. Но очень тихо, зрители не слышат.