Собака Баскервилей из села Кукуево

Спросив разрешения у старшего товарища, я открыл форточку, уселся на рабочее место и принялся звонить по телефону в уголовный розыск по номеру, указанному на листе со списком телефонов, который мне удалось раздобыть в приемной прокурора. Хриплый, не слишком вежливый голос ответил мне, что старший оперуполномоченный Выхин и оперуполномоченный Мельников на оперативном задании и когда появятся в отделе, неизвестно. Не успел я положить трубку, как дверь оглушительно хлопнула, словно от сильного порыва сквозняка, и в помещение вплыла женщина весьма внушительных габаритов. Она была одета, нет, правильнее сказать — наряжена — в высокую норковую шапку, которую несла на гордо поднятой голове как корону, норковую же шубу, что развевалась подобно мантии, и сапоги, грохотавшие по полу будто и не каблуками, а кованой подошвой или шпорами.

Прошествовав на середину комнаты, дама остановилась и окинула нас долгим повелительным взглядом, глаза её не сразу привыкли к полумраку кабинета. От грохота двери наша старушка проснулась, открыла было рот, чтобы выдать очередную тираду о «кош… шках», но, вероятно узрев в очертаниях гостьи признаки венценосной особы или как минимум губернаторши, быстро закрыла рот обратно и приготовилась внимательно слушать, напряженно прижимая к себе папки уголовных дел и даже немного выпучив от напряжения глаза.

— Вы должны немедленно разобраться с этим делом и наказать виновных! — громогласно потребовала визитерша от следователя Алексеева, безошибочно определив в нем старшего. — Пора уже прекратить этот милицейский произвол! Надеюсь, вы это понимаете?!

Денис Зосимович согласился с дамой, что давно пора с таким явлением кончать и указал на меня, как на делегированного от нашего учреждения драконоборца с произволом. Дама всем корпусом развернулась ко мне и предприняла новое наступление. Из многословной громогласной речи я понял, что именно она является мамашей физически и психически воздействованного объекта, а по совместительству адвокатом по фамилии Скрябина и по имени Людмила Васильевна.

Признаться, я даже несколько устал, когда спустя минут десять пыл говорившей нисколько не иссяк, густо накрашенные глаза смотрели все так же проникновенно, а из сочно напомаженного рта лилось непрекращаемое: «Ой, ну вы уж нам помогите, мальчики!», «Уж такая у меня просьба к вам!», «Отнеситесь по-человечески к людям». На мои слабые возражения, что материал получен полчаса назад и сперва надо вникнуть в фактические обстоятельства происшествия, мамаша-адвокат, повышая громкость и одновременно понижая тембр голоса, вопрошала:

— Ну чего тут больно уж разбираться-то? Преступники они самые настоящие и есть! Я пятнадцать лет адвокатом работаю и насмотрелось уже на таких!!

В конце концов, мне пришлось встать из-за стола и, употребив идиотские киношные фразы типа «Не волнуйтесь гражданочка, разберемся», «Ждите, вас вызовут повесткой», взять даму за внушительных размеров локоть, осторожно вывести из кабинета, сердечно распрощаться на пороге и аккуратно прикрыть за визитершей дверь. Из коридора еще некоторое время приглушенно раздавалось: «Уж такая просьба у меня к вам, к хорошим людям, по хорошему отнеситесь…», — затем все окончательно стихло.

— Штормило балла на три, не укачало тебя, Сережа? — поинтересовался следователь Алексеев, хитро прищурившись и потушив очередную истребительницу моли в своей настольной банке.

— Ох, не говорите, Денис Зосимович, всю каюту обрыгал, — печально подыграл я соседу.

Алексеев добродушно рассмеялся и предложил:

— Давай лучше на «ты», не такой уж я старый, и птица не слишком важная.

— Да неудобно как-то, — засомневался я.

— Нормально, — перечеркнул воздух рукой старший следователь, — тем более тебе предстоит еще проставляться с прибытием, это что ж ты за бутылкой на меня «выкать» будешь что ли?

— Хорошо, можно и на «ты». Тогда может, я буду звать тебя Зосимычем? А то Денис как-то слишком панибратски, по имени — отчеству — длинно, а по фамилии — жлобски, — продолжил я налаживать контакт с коллегой. — А проставляться думаю в пятницу, послезавтра. Обустроиться хотел для начала.

— Добро! — согласился новоиспеченный Зосимыч. — Только не зови Серафимычем и Симычем. В армии некоторые так дразнили. Не люблю, — и, подумав секунду, добавил, — ну в пятницу, так в пятницу. Хороший день, аура положительная.

Я снова набрал телефон уголовного розыска и тот же недружелюбный, глухой и хриплый голос сообщил, что интересующие меня персоны «на задании» и сегодня уже вряд ли появятся.

Более ничего особо интересного в мой первый рабочий день не произошло. Зосимыч передал мне пару безнадежных в расследовании уголовных дел, которые «давно пора уже прекратить, но тут прокурор упирается и дает указания о производстве дополнительных следственных действий, ну что тут сделаешь, етима!»