Собака Баскервилей. Острие булавки

– Убийца в наших руках, сэр! Наконец-то. Можно не сомневаться, он это. Этот дьявол чуть и меня на тот свет не отправил, когда мы его брали. Мне приходилось и раньше буйных задерживать, но таких – никогда! Представляете, в живот мне двинул так, будто лошадь лягнула, а потом чуть не ушел от пятерых наших. Уф, на этот раз настоящего душегуба взяли, инспектор, сразу видно!

– Где он? – спросил отец Браун, ошеломленно глядя на полицейского.

– Снаружи, в машине. В наручниках. И я бы не советовал вам приближаться к нему. Пусть лучше там посидит… Пока.

Отец Браун беспомощно рухнул на стул, точно его вдруг покинули силы, а листки, которые он до этого нервно сжимал в руках, разлетелись вокруг и медленно опустились на пол хлопьями снега. Он сник с лица и весь скукожился, как проколотый воздушный шар.

– Ох… Ох, – повторял он, словно не было таких слов, которые были бы в силах передать его состояние. – Ох… Опять то же самое.

– Если вы хотите сказать, что вы в очередной раз поймали преступника, – начал было Гринвуд, но священник издал слабый протестующий вскрик, похожий на шипение выдохшейся газировки.

– Я хочу сказать, – промямлил он, – что всегда так происходит, и я правда не знаю почему. Я говорю одно, а люди слышат в моих словах совсем другое.

– Господи Боже мой, да что опять не так? – не выдержал Гринвуд.

– Вот я говорю какие-то слова, – произнес отец Браун надломленным голосом, – а все вокруг придают им какое-то несусветно важное значение. Однажды мне на глаза попалось разбитое зеркало, я возьми и скажи: «Что-то случилось», и все вокруг тут же ответили: «Да, да, вы правы, тут двое подрались, и один выбежал в сад» и так далее. «Что-то случилось» и «Двое подрались» – для меня вещи никак не связанные, хотя я и прочитал множество старинных книг по логике. Ну и вот! Опять то же самое. Теперь все вы, похоже, уверены, что этот человек – убийца. Но я же ни разу не назвал его убийцей. Я ведь только говорил, что нам нужно найти его. А нам правда нужно найти его. Он мне очень нужен, но не как убийца, а как то единственное, чего нам не хватало в этом деле, – свидетель!

Все, кто был в комнате, смотрели на него, но то были настороженные взгляды людей, пытающихся ухватить суть нового неожиданного поворота. Среди напряженной тишины снова раздался голос отца Брауна:

– С первой же минуты, когда я оказался здесь, в этом большом пустом баре или салоне, мне стало понятно, что во всем этом деле главное – пустота, одиночество, здесь слишком легко остаться одному. Одним словом – отсутствие свидетелей. Войдя сюда, мы заметили лишь то, что в баре не было ни управляющего, ни бармена. Но когда они бывали в баре? Есть ли смысл составлять графики, если кто угодно в любое время может оказаться где угодно? Без свидетеля все наши старания были бы бессмысленны. Я подозреваю, что за какую-то минуту до нашего прихода в баре находился бармен или кто-нибудь еще. От него шотландец и получил свой шотландский виски. Совершенно точно это было не при нас. Но мы не можем утверждать, что вишневую наливку несчастного Рэггли отравил кто-то из гостиницы до тех пор, пока не установим точно, кто находился в баре и в какое время. Вся эта путаница, наверное, из-за меня случилась, но я хочу, чтобы вы еще кое-что для меня сделали. Я хочу, чтобы вы собрали всех, кто находился в этом помещении (думаю, их еще можно найти, разве только азиат уехал в свою Азию), потом сняли с бедного шотландца наручники и привели сюда, чтобы он наконец рассказал нам, кто подал ему виски, кто был в баре при нем и все остальное. Он – единственный человек, показания которого охватывают именно тот промежуток времени, когда было совершено убийство, и я не вижу ни малейших причин сомневаться в его словах.

– Подождите, подождите, – воскликнул Гринвуд. – Но так ведь все равно мы возвращаемся к служителям гостиницы, а мне казалось, вы сказали, что управляющий не мог быть убийцей. Что же, выходит, это бармен?

– Не знаю, – сокрушенно промолвил священник. – Я ничего не знаю о бармене. Я ничего не могу утверждать даже об управляющем. Я могу только подозревать, что управляющий что-то замышлял, даже если убил не он. Но что я знаю наверняка, это то, что есть один-единственный свидетель, который мог что-то видеть. Именно поэтому я и направил всех ваших ищеек по его следу.