Собака Баскервилей. Острие булавки

– Если почти каждый человек может позабыть вернуть спички, могу вас заверить, что и Крейкен мог по рассеянности сунуть себе в карман чужой коробок. Именно таким образом отравитель, изготовивший эти спички, избавился от них, передав их Крейкену. Все, что для этого требовалось, – дать их ему и не забрать обратно. Поистине, превосходный способ снять с себя ответственность, ведь сам Крейкен вряд ли смог бы вспомнить, от кого он их получил. Но, когда Крейкен, ни о чем не подозревая, использовал их, чтобы зажечь сигары, предложенные двум нашим гостям, он попал в ловушку. Конечно, все очевидно: убежденный революционер убивает двух миллионеров.

– А кому же еще нужно было их убивать? – проворчал доктор.

– И действительно, кому? – повторил священник, и голос его вдруг сделался очень серьезным. – И этот вопрос подводит нас к тому, о чем я тоже говорил, и это, позвольте заметить, была отнюдь не шутка. Я говорил о том, что разного рода ереси и ложные учения стали обычным делом и превратились в нечто повседневное. Люди привыкли к ним настолько, что никто их уже не замечает. Думаете, говоря об этом, я имел в виду коммунизм? Как раз наоборот. Все вы вздрагиваете от одного лишь упоминания о «коммунизме», и Крейкен вам представляется чуть ли не хищным зверем, поэтому вы и не спускали с него глаз. Конечно же, коммунизм – это ересь, но эта не та ересь, к которой вы, люди, испытываете неприятие. Вы принимаете на веру капитализм, или, вернее, пороки капитализма, скрывающиеся под маской отжившего свое дарвинизма. Помните, что вы все говорили в профессорской о том, что жизнь – это хаос, что природа требует выживания самых приспособленных и что поэтому нет никакой разницы, справедливо оплачивается труд бедняков или нет? Это та ересь, к которой вы, друзья мои, привыкли, с которой свыклись, и тем не менее это такая же ересь, что и коммунизм. Вы с легким сердцем принимаете антихристианские законы нравственности или безнравственности. И именно такой вид безнравственности сегодня превратил человека в убийцу.

– Какого человека? – вскричал мастер, и голос его неожиданно дрогнул.

– Позвольте, я зайду с другой стороны, – спокойно продолжил священник. – Вы все говорите о Крейкене, что он хотел сбежать. Но это не так. Увидев, что случилось с этими двумя, он просто выбежал на улицу, стал кричать в окно доктору, после чего, собираясь вызвать полицию, помчался в участок, где и был арестован. Но вам не кажется странным, что до сих пор не вернулся мистер Бейкер, казначей, который тоже отправился вызывать полицию?

– И где он? Чем занимается? – насторожился мастер.

– Думаю, уничтожает бумаги. Или обыскивает комнаты этих людей, чтобы убедиться, что они не оставили нам какого-либо письма. А может быть, все это как-то связано с нашим другом Уодемом. Что мы о нем знаем? Ну, тут все очень просто. Это, можно сказать, своего рода шутка. Мистер Уодем экспериментирует с ядами, которые можно было бы использовать в военных целях. Давайте представим, что он изобрел вещество, которое даже в микроскопическом количестве при контакте с огнем в состоянии убить человека. Конечно же, сам он не убивал этих людей, но свое химическое открытие он утаил и по очень простой причине. Один из наших гостей был янки пуританином, второй – евреем космополитом. Как правило, такие люди являются ярыми приверженцами пацифизма. Узнай они о его работе, они обвинили бы его в подготовке массового убийства и, возможно, отказали бы колледжу в помощи. Бейкер же был другом Уодема, и для него было не сложно получить доступ к этому веществу и обработать им спички.

Еще одной особенностью маленького священника было то, что разум его имел необычайно целостный характер, и он не замечал того, что его слушателям казалось непоследовательностью. Он мог начать говорить в общем и незаметно для себя перейти на частности. Сейчас же он озадачил большинство своих слушателей тем, что начал обращаться к одному человеку, хотя только что обращался к десяти, и его, похоже, совершенно не беспокоил тот факт, что только один из тех, кто внимал его словам, понимал, о чем он говорит.