Собака, которая любит

Малютка Бамби даже не сунулась ко мне, чтобы попроситься, как обычно, на колени. Она подошла к тихо лежавшему в стороне Рольфу и прилегла с ним - голова к голове. Я сидела совершенно неподвижно, не произнося ни слова и ничем не выдавая своих переживаний, чтобы не взволновать мужа еще больше. Плечо побаливало, не так сильно, как противно. Признаться, не до Бамби мне было в те минуты!

А она, полежав на полу с Черным, вдруг метнулась ко мне, впервые самостоятельно вспрыгнула на колени и принялась страстно и нежно вылизывать лицо - малышка, которая до тех пор еще вовсе не умела целоваться! И мягко, едва прикасаясь, тыкалась носишкой в пострадавшую левую руку - я, мол, больно не сделаю, я только пожалею! Откуда же она узнала о происшествии, как не от Рольфа?

Я уже слышу голоса скептиков: значит, все-таки мимика и движения, а может, именно непривычная неподвижность и необщительность хозяйки! Да нет, до тех пор все было как обычно, я ведь поздоровалась с ней, как всегда. И в любимом кресле я сижу часто и подолгу. Мы даже с мужем разговаривали не очень взволнованно - он человек вообще сдержанный, а я держалась тихо, поскольку это было в моих интересах. Не могла неопытная трехмесячная щенулька заподозрить неладное! И носиком она тыкалась вовсе не в окровавленную повязку на плече, а в кисть той же самой руки. Гладить собак мне удобнее правой рукой, так что не ласки она искала. Словом, ни я, ни мои домашние так и не смогли придумать ни единого внешнего признака, доступного пониманию щенка, по которому Бамби могла бы определить, что именно со мной случилось, чтобы так щедро предложить мне единственную помощь, на какую она была способна свою любовь и нежность.

Вот тогда-то я и перестала просто удивляться, а начала наконец думать. А собаки, словно нарочно, поставляли мне богатейший материал для анализа.

Мы поехали за город, на побережье Финского залива на воскресный пикник. Уютно расположившись на просторном пляже под Сосновым Бором (на пике вольностей перестройки туда, в охранную зону атомной станции, не требовался пропуск), мы с аппетитом уплетали взятые с собой из дома бутерброды и помидоры. Собаки, понятное дело, роились вокруг, страстно надеясь, что им перепадет что-нибудь вкусненькое сверх плановой кормежки. Собак тогда было трое: Рольф, Бамби и совсем еще крохотная, едва второй месяц пошел, Джинечка. И тут довольно далеко от нас, на спуске с дюны, отгораживающей пляж от шоссе, показалась человечье-собачья компания. Двое или трое взрослых людей, парочка детишек младшего школьного возраста, а при них - приличных размеров кобель-овчарка, судя по виду, примерный ровесник и достойный соперник нашему трехлетнему Рольфу, да еще миттельшнауцер и спаниелька. По-моему, мелкие собаки были, как и у нас, суками.

Обоим овчарам было что охранять. Если бы один из них нарушил правила мирного сосуществования, не миновать бы серьезной драки с непременным участием всего этого азартного собачьего бабья. Да и присутствие щенка всегда существенно обостряет реакции и матери, и вожака стаи. "Радиус охраны" у нашего Рольфа, да еще с поддержкой стаи, всегда был очень велик даже для уверенной в себе овчарки добрых сорок собственных ростов, то есть до тридцати метров. Понимали мы и то, что вновь пришедший кобель вполне может, недооценив возможности Черного, впопыхах сунуться в ту зону, которую наш парень отвел себе и своим девчонкам. И все-таки, зная свою собаку, мы спокойно ожидали развития событий. Я только пересела поближе к Джинке, увлеченно раскапывавшей в песке какие-то собачьи клады. Это - моя обязанность в качестве Старшей Суки стаи. Бамби, оценив мою поддержку и будучи не только матерью, но и полноправной боевой единицей, сдвинулась на пару шагов в сторону Рольфа.

Черный уверенной, чуть напряженной поступью вышел далеко навстречу потенциальному сопернику. Кобели встретились ровнехонько на границе Рольфиной территории. И тут произошло то, чего не могли ожидать даже мы, к тем порам уже достаточно опытные и знающие собачники, немало видевшие и читавшие, закончившие кинологические курсы.

Два здоровенных пса встали голова к голове, чуточку опустив носы, словно бы нацелившись друг в друга тем заветным местечком повыше линии глаз, где помещается знаменитый "третий глаз". Я припомнила Бергмана: по классику получается, что им бы полагалось расхаживать боком друг к другу, описывая полуокружности, с высоко поднятыми хвостами и вздыбленными холками... Какое там! Ни один даже и не подумал воспроизвести классическое демонстративное поведение, выражающее у кобелей уверенность в своих правах и своей силе. Они, постояв с минуту в полнейшем бездействии, не издав ни малейшего звука, наиспокойнейшим образом разошлись в стороны, каждый к своей стае. И тут выяснилось, что они умудрились таким образом разделить пляж на зоны. Между ними словно бы пролегла невидимая граница, протянувшаяся даже в море. И ни один из огромных зверюг эту границу не переходил и не переплывал в течение той пары часов, что мы провели на пляже.