Собака, которая спустилась с холма. Незабываемая история Лу, лучшего друга и героя

Доктор Сандерс подтвердил диагноз: дегенеративная миелопатия. Мы ничего не могли сделать. Никакая хирургия не могла помочь моему брату.

Лу был отважным. Крепким. Он держался изо всех сил.

— Не снижайте его активность, — посоветовал доктор Сандерс. — Чем больше он двигается – в разумных пределах, — тем лучше для нервной системы. В доме ему будет хуже.

— Сколько времени нам осталось?

— Еще четыре-шесть месяцев, и он не сможет ходить, а пока пусть гуляет. Наслаждается жизнью.

Так мы и сделали, и год спустя этому поразительному псу исполнилось пятнадцать – и он все еще был на ногах.

18 Пес, который умел летать

Лу взирал на слоеный пирог из разных сортов мяса, с розочками из орехового масла, украшенный пятнадцатью свечками. Он стоял на подрагивающих лапах и наслаждался. В какой-то миг мне даже показалось, что сейчас он задует свечи, но нет, он просто на них смотрел. Помнится, я задумался в тот момент: а сумел бы я научить его гасить свечи?

Мы поставили еду и миску с водой повыше, чтобы ему было удобнее. У него была своя комнатка рядом с кухней, где он мог подремать или погрызть что-нибудь вкусное, когда пожелает. Я баловал его. Лакомства, много ласки, разговоры обо всем на свете – все только для него. Испортить Лу вниманием и уступками было невозможно, все это он перерос много лет назад.

Каждое утро мы шли гулять в парк, до самой Поляны Лу, затем возвращались обратно, в общей сложности проходя примерно полмили. Перед входом в парк дорога забирала вверх, и этот подъем давался ему все тяжелее, но Лу справлялся.

— Доктор Сандер сказал, тебе надо больше двигаться.

— Ар-ру-а.

— Да, точно, приятель. Полезно для позвоночника.

Было тяжело смотреть, как он слабеет. Люди, которые впервые знакомились с Лу только сейчас, не знали, каким он был раньше. «Видели бы вы его десять лет назад», — хотелось мне сказать. Но я молчал.

На краю своей поляны он обнаружил куст, облюбованный синицами. Ему нравилось ложиться, сунув нос в сплетение ветвей, и наблюдать за ними, как за детишками, играющими в салочки во дворе. Они его не замечали, он был частью их мира. Я все время ждал, что какая-нибудь птица вскочит ему на голову, но этого не случилось.

Какое-то время он смотрел, как они снуют, потом он шел ко мне, улыбаясь, как старый усталый лев. Я сидел, опершись спиной о ствол ели, он приваливался ко мне и смотрел своим самым умильным взглядом. Я обнимал его, целовал в нос, трепал за ушами. К старости его глаза стали казаться еще больше.

— Ну что, Мафусаил, пошли домой?

— Ты должен отвезти его на Красный пик, — сказала Никки.

— Я знаю.

— Пока не стало слишком холодно, — продолжила она, — и пока он еще…

— Способен туда добраться.

— Да.

И вот в конце сентября 2004 года мы с Лу отправились в наше последнее совместное путешествие. Мы двинулись в путь под проливным холодным дождем, поливавшим дорогу, небо было затянуто грузными влажными тучами, машины и грузовики пока еще преодолевали перевал без цепей на колесах, но в воздухе отчетливо пахло зимой. Лу ехал в гнезде из старых одеял на заднем сиденье и временами выглядывал в окно. Когда начался дождь, стекло запотело, и он стал слизывать прохладную влагу, так что я отключил обогрев окон и смотрел, как он делает это, и сам ощущал холод на языке.

Дождь превратился в мокрый снег. Лу навострил уши.

— Р-р.

— Да, Лу, это снег.

— Ро-о.

— Нет, тут мы не можем остановиться. Погоди, преодолеем перевал.

Лу обожал снегопады. Он пытался отследить каждую падающую снежинку, ловил их носом и языком, как мальчишка. Сейчас он смотрел, как снег падает на асфальт. Взгляд двигался: вверх-вниз, вверх-вниз. Мой вдумчивый старый пес.

Понемногу распогодилось, и над нами появились островки голубого неба. Мы сделали небольшой крюк: я сперва хотел отвезти Лу к пастбищу у реки, где паслись лошади. Если заехать сверху, с края утесов там открывалась потрясающая панорама, бескрайний привольный простор – беги куда глаза глядят. Лети! Мы бывали там с Лу много раз, он любил смотреть на лошадей.

На стоянке я открыл дверь и вытащил его наружу. Ходить он еще мог, но вот прыгать – уже нет. Ему было стыдно, поэтому он все равно попытался выскочить из машины сам, однако я его остановил. Он был истинный римлянин: честь важнее боли.

Я давно не водил его на поводке, но сейчас взял поводок с собой, просто из уважения. Я купил его давным-давно, в 1991 году, когда только поступил работать в академию. Тогда Лу был силен, отважен и полон задора. На этом поводке я водил его миллионы раз, он помогал мне в обучении тысяч собак. Потертый медный карабин и потрепанная кожа… Спасательный трос, что уберег от гибели многих из них. Я взял с собой этот поводок намеренно, он напоминал нам с Лу, как многое мы пережили вместе.

По крутой тропинке мы поднялись на холм, откуда открывался вид на пастбище. Когда-то этот путь занимал пять минут, теперь мы преодолели его за полчаса. Но Лу не сдавался.