Собака, любовь и семья

— Это ведь ваша собака. Ее сбила машина, а вы не хотите платить за лечение, поэтому просто выбросили ее. Ведь так? — Дениз выросла в Бруклине, знала местный выговор и манеры; она не боялась привлечь к себе внимание и не понижала голоса, отстаивая правое дело.

Парень свирепо покосился на нее, схватил девушку за руку и потащил за собой.

— Я уже сказал, что мы просто привезли его сюда, — огрызнулся он. Регистратор пробормотал что-то насчет полиции. Дениз умоляюще взглянула на Бетти Джин.

— Наденьте на него поводок, — кивнула Бетти регистратору. — Если он не умрет, пока мы тут, то возьмем его. — Она раздраженно отвернулась. Дениз подмигнула мне и улыбнулась. Служащий, стараясь действовать с максимальной осторожностью, начал грузить раненую собаку в контейнер.

Наконец, появилась наша разведчица. Бетти и Дениз приветствовали ее сердечными объятиями. По дороге сюда Бетти рассказывала мне о том, как тяжело любителям животных работать в приютах: они очень быстро обнаруживают, что люди способны на ужасные поступки, а приюты, даже самые проверенные и надежные, постоянно рискуют превратиться в бойню — слишком уж много собак попадает в эту систему. Среди сотрудников много молодых женщин — они горят желанием помочь животным, но быстро разочаровываются. Такая работа изматывает.

— В каком-то смысле, работать в спасательной группе намного проще, — признала Бетти Джин. — По крайней мере, нам не приходится каждый день видеть, как они умирают.

Вчетвером мы прошли через приемную, проследовали по запутанным коридорам мимо помещений, оборудованных металлическими вольерами. Из коридора собак не было видно, но на дверях каждой комнаты виднелись таблички: «Болен», «Хирургия», «Осторожно».

В главной смотровой, расположенной у самого входа, находилось несколько собак — здоровых и относительно привлекательных, некоторых из них можно было бы назвать красивыми. Но чем больше мы удалялись от нее, тем страшнее было открывавшееся перед нами зрелище. Здесь были собаки с зияющими ранами, у некоторых недоставало конечностей, многие были серьезно искалечены. (Двух из них обнаружили в мешках для мусора неподалеку от Кони Айленда; диагноз — множественные переломы).

Бетти Джин и ее соратники могли до бесконечности читать литании над лабрадором, которого нашли умирающим от голода рядом с умершим хозяином; над ретривером, хозяева которого уехали, выбросив собаку на улицу; над пуделем, выжившем, в отличие от своих владельцев, в автомобильной катастрофе; над метисом бордер-колли, которого использовали для натаскивания бойцовых питбулей; над щенком, получившим тяжелую психическую травму, — его окунули в бензин и подожгли живьем.

В одном из помещений содержались свирепые собаки бойцовых пород: некоторых доставила сюда полиция, кого-то подбросили хозяева, проигравшие очередной матч; здесь были питбули с широкой, словно бочка, грудью, метисы, импортированные из Африки и Азии, покрытый шрамами мастифф. Услышав звук открывающейся двери, они с ревом бросались на решетки своих вольеров.

— Недолго им осталось, — заметила Бетти Джин.

Нас проводили в помещение, где в ожидании новых хозяев содержались собаки и кошки с легкими заболеваниями. У одних обнаружились болезни кожи, у других — глисты или блохи, раны или ушибы. За лечение, — в том случае, если оно будет успешным, — новый хозяин внесет на счет приюта гонорар в размере 100 долларов.

Спасатели вносят символическую сумму, если собака серьезно больна, и около 40 долларов за здоровое животное. Бетти Джин подозревала, что администрация приюта скрывает от спасателей самых привлекательных собак, рассчитывая пристроить их самостоятельно и по более высокой цене.

Впрочем, дело не только в финансовых соображениях: муниципальным приютам выгодно иметь возможность предъявить потенциальным клиентам привлекательных животных — это оправдывает их существование и служит хорошей рекламой. Едва ли можно придумать что-нибудь трогательнее очаровательного щенка, дождавшегося «усыновления». Но трудно рассчитывать на то, что чье-то сердце дрогнет при виде изуродованного питбуля.

Бетти Джин выполняла свое обещание и держалась решительно, почти безжалостно.

— Этих мы возьмем, — она кивком указала на нескольких собак, в том числе на жалкого, облезлого миниатюрного пуделя. — Людям нравятся комнатные собачки. С ними не будет проблем.

— Бетти, — подбежавшая Дениз волновалась, словно ребенок, — там есть собака, которую мы обязаны взять…, — Бетти подняла руку:

— Это питбуль? Угадала?

Дениз что-то забормотала себе под нос, но, в конце концов, кивнула.

— Хватит нам питов! — решительно возразила Бетти Джин. — Я не смогу пристроить их в Монтклере, к тому же их не прокормишь. Люди им не доверяют, хотя это, может быть, и несправедливо. Мы не имеем права связываться с собакой, которую никто не возьмет.

Хотя Дениз питала слабость к так называемым «непригодным» собакам, но отлично понимала, чем руководствуется Бетти Джин: спасатели, вечно испытывающие финансовые затруднения, годами не могли устроить таких собак. Она не стала настаивать.