Собака, любовь и семья

К дому примыкал огороженный внутренний дворик, где Донна с Гарри любили погреться на солнышке. Теоретически туда не разрешалось приводить собак, но домовладелец смотрел на нарушения сквозь пальцы и, если животные вели себя тихо и не кусались, а хозяева убирали за ними, никто их не прогонял. В сумке Донны, так же, как у большинства сознательных собаководов, постоянно лежал запас пакетиков для собачьих неожиданностей, — ей не хотелось давать повода к гонениям на собак.

Порой, когда у нее случалось подавленное, «слезливое» настроение, Гарри достаточно было залаять или повилять хвостом, и при одном взгляде на его забавную физиономию с огромными ушами Донна не могла удержаться от улыбки, а иногда и от смеха.

Очевидно, он не выносил приступов тоски и задумчивости и при первых же признаках окружал хозяйку своим вниманием, вынуждая ее двигаться и даже петь. Порой ему было достаточно просто прижаться к ней покрепче.

Несмотря на обилие книг и научных трудов, посвященных чувствам собаки, мы все еще слабо разбираемся в этом вопросе. Мы высказываем гипотезы, но, к сожалению, собаки не имеют возможности поправить нас в случае ошибки. В наших силах только наблюдать и делать предположения о том, каковы истоки глубоких многогранных связей между собакой и человеком. Каждая из созданных человеком теорий — а их великое множество — на первый взгляд ничем не уступает остальным. Эмоциональные связи между людьми и их собаками остаются тайной, но очень мощной силой, которая не отступает перед противоречиями и реальностью, свободно развивается и почти недоступна пониманию стороннего наблюдателя.

Отношения Донны с ее любящим, внимательным компаньоном не были выдумкой, — она смотрела на вещи вполне реально. Казалось, Гарри понимал, что на него возложена серьезная задача, и ответственно относился к ее выполнению, — стоило Донне протянуть руку, и голова Гарри неизменно оказывалась под ее ладонью. Когда она читала, он дремал рядом. Если ей случалось застонать от боли, он немедленно бежал к ней со всех ног.

Гарри сопровождал ее во время бесконечных визитов к врачам и нетерпеливо поджидал в машине, не сводя глаз с двери, за которой она исчезла, а, дождавшись, встречал радостным повизгиванием, — даже когда она не обращала на него внимания, измученная изнурительными процедурами, растущей стопкой рецептов и страховых бланков и неутешительными известиями.

Она практически лишилась волос, набрала, потом снова потеряла вес и вела непрерывную борьбу со слабостью. Гарри — ее главное лекарство — всегда был рядом.

Джоан, ближайшая подруга Донны, регулярно навещала ее и изо всех сил старалась подружиться с Гарри. Она приносила ему лакомства и игрушки и всячески проявляла свое внимание. Он относился к ней с явной симпатией — впрочем, как почти ко всем, кого знал, — но его сердце безраздельно принадлежало Донне. Понимал ли пес, что с ней что-то не так? Этого мы никогда не узнаем. В любом случае, он не мог бы сделать для нее больше.

— В нем вся моя жизнь, — однажды, когда мы гуляли в парке, сказала Донна. — Даже самые близкие друзья не решаются говорить со мной о болезни, а муж — так просто не выдержал. У меня нет никого, кроме Гарри, — это он заставляет меня улыбаться, не чувствовать себя брошенной, только благодаря ему я еще двигаюсь. Благодаря ему я живу.

Сколько раз мне приходилось слышать от людей, что собака стала для них смыслом жизни. В определенных ситуациях собаки способны слышать потайные, глубоко спрятанные струны нашей души. Вероятно, так случилось и у Донны с Гарри.

Донна обладала сильной, открытой натурой и неиссякаемым запасом оптимизма. Она никогда не жаловалась на болезнь, не осуждала неверных друзей, поспешивших исчезнуть, когда с ней случилось несчастье. Собака стала для нее единственным утешением и спасением от одиночества.

Как отнестись к такой ситуации? Выслушивая подобные истории о собаках, невольно проникаешься ощущением чуда. Но в этот раз мне было нелегко избавиться от сожалений о том, что кроме преданного корги, Донне не на кого положиться, — только с Гарри она могла поговорить о своей болезни и приближающейся смерти так, как если бы рядом с ней были близкие люди.

Живи мы в другом обществе или в другое время — скажем, лет пятьдесят лет назад — за Донной ухаживали бы многочисленные родственники, прихожане местной церкви, друзья, соседи и, может быть, даже вернувшийся муж.

Но, зная о человеческой разобщенности, я старался не задумываться о том, что стало бы с ней без ее лопоухого приятеля. Он выполнял чертовски важную работу.

— В наших отношениях нет ничего сложного, — как-то объяснила она, — он дает мне возможность чувствовать себя любимой и находить в себе силы для ответной любви. Мне это необходимо. Не думаю, что собака всегда может заменить общение с людьми. Но ведь иногда это случается?