Собака Метцгера

— Ничего. Они играли и один упал. — Портерфилд отвернулся и поволок чемоданы дальше.

— Ну нет! — Очкарик схватил его за плечо.

Портерфилд снова обернулся, глаза сузились, а на губах выдавилась улыбка.

— Я опаздываю на самолет, — медленно проговорил он, — а о том, что случилось, спросите у вашей жены.

Очкарик заколебался, но все-таки повысил голос:

— Вы не имеете права так обращаться с детьми!

Рука Портерфилда быстро метнулась вверх и оказалась на плече мужчины. Со стороны это выглядело как дружеский жест, но за воротничком рубашки очкарика большой палец Портерфилда давил на трахею. Широко улыбаясь, Портерфилд наклонился к нему и заговорщицки прошептал:

— Я действительно тороплюсь и не хочу, чтобы мне мешали. Вернитесь к своей жене-корове и поросятам-детям и скажите, черт побери, что припугнули меня.

Портерфилд несколько ослабил нажим, и рот очкарика открылся, он беспомощно хватал ртом воздух.

— Убирайтесь! — шепотом приказал Портерфилд, последний раз хлопнув его по плечу.

Очкарик отступил на два шага. Постепенно самообладание вернулось к нему, и до семейства он добрался вполне развязной походкой.

— У вас есть билет на имя Портерфилда?

В ответ молодой человек в голубом блейзере со словами «Да, сэр» подал Портерфилду конверт. Внутри оказался билет на Сан-Диего через Лос-Анджелес. Долгая предстоит ночка.

— Зарегистрируйте багаж, сэр.

— Прекрасно, — пробормотал Портерфилд, получая две багажные квитанции.

— Выход номер семьдесят восемь, поторопитесь, сэр.

Портерфилд быстро прошел вестибюль, миновал детекторы металла и, не оглядываясь, поспешил к коридорам, ведущим в самолеты.

В полете он коротал время, читая журналы. В самолете не оказалось ничего, кроме ежедневников для финансистов — мучительные экономические расчеты каких-то людей, сфотографированных без пиджаков, в выглаженных рубашках с безупречными воротничками и при галстуках. Причины их шатаний из одной компании в другую были представлены как любовь к риску и новизне. В салоне также находились рекламные проспекты с фотографиями неимоверно дорогих изделий ручной работы, высоко оцененных европейскими специалистами. Можно было прочесть и специальные подписные журналы с ограниченным тиражом. Всюду валялись рекламы прекрасных отелей в городах, где Портерфилд когда-то провел немало времени — преимущественно в тропиках на океане, где огромные сооружения из стекла и стали загораживали неразбериху чумазых лачуг из металлолома и бросовой фанеры. Последний час полета Портерфилд проспал и проснулся свежим и отдохнувшим. Во время приземления он разглядывал трепещущие огни в бухте Лос-Анджелеса. Согласно билету, у него было лишь несколько минут, чтобы успеть на самолет в Сан-Диего.

В аэропорту хотелось позвонить Элис, но шантажисты — здешние и наверняка все время следят за ним. К тому же миссис Гуде оповестила Элис несколько часов назад.

Спускаясь к двери, люди налетали друг на друга. Портерфилд подождал, пока толпа рассосется, и вошел. Он прекрасно знал международный аэропорт Лос-Анджелеса, багаж уже отправился на самолет, следующий в Сан-Диего, поэтому он спокойно плыл по воле волн. Все должно кончиться через сорок пять минут — столько занимает полет туда. Видно, они разыскали способ избежать ловушки, которую он вполне мог для них приготовить, только вот какой — это возбуждало любопытство. Портерфилд надеялся, что его убивать не потребуется.

Зевая, он изучил расписание полетов на большом экране посреди вестибюля, затем направился к девятнадцатому выходу и сел подальше от толпы. Вдруг по радио прозвучал голос:

— Мистера Портерфилда просят взять трубку ближайшего белого телефона.

Голос в трубке звучал в точности как вчера в Вашингтоне:

— Мистер Портерфилд?

— Я.

— Пройдите к стойке «Американских авиалиний» у семьдесят второго выхода.

— Иду.

Способ избежать ловушки оказался проще простого. Ему куплен новый билет на рейс в другой город. Неплохо, однако. Значит, багаж переправят с изменениями в бронировании. Теперь Портерфилд уверился, что за ним следят, — другого способа узнать, куда он собирается, у них нет. В конце коридора был вход в другой холл — зеркальное отображение того, из которого он вышел. Подойдя к выходу семьдесят два, он сообразил, что что-то не так. Там не было служащего в голубом блейзере, а стоял лишь еще один пассажир — девушка с темными длинными волосами и красивой фигурой. Когда она обернулась, он увидел большие светло-зеленые глаза. Неожиданно девушка распахнула объятия и приблизилась к Портерфилду с радостным восклицанием:

— Папа!

Портерфилд стоял неподвижно, пока девушка обнимала его, ее руки методично двигались по спине.

— Вы могли бы и не накидываться на меня с обыском, — флегматично сообщил Портерфилд, — я все-таки сошел с самолета.

— Все так, но у вас наверняка есть маленькое удостоверение, на котором написано, что вам можно стрелять людей в самолетах, если вы в настроении, и какие-нибудь электронные подштанники, блокирующие детекторы металла.

— Интересная мысль, — пробурчал Портерфилд, поворачиваясь в женских объятиях так, чтобы ей удобнее было закончить обыск.