Собака от носа до хвоста. Что она видит, чует и знает

В ответ мы устраиваем собаке регулярные ванны. В квартале, где я живу, есть полный набор специалистов по уходу за собаками; вдобавок моих соседей навещают специалисты по вызову, которые моют, расчесывают и иными способами лишают собаку характеристик собаки. Сочувствую людям, которые менее меня склонны терпеть в доме грязь и мусор: вдоволь нагулявшаяся и наигравшаяся собака — эффективный распространитель грязи. Однако мы лишаем наших собак важной части «я», часто купая их. Я не говорю уже о характерной для нашей культуры чрезмерной заботе о чистоте дома — это правило распространяется и на собачью подстилку. «Запах чистоты» — это искусственный, химический, явно небиологический запах. Даже легкий аромат моющего средства оскорбляет собачье обоняние. Нам нравится чистая квартира, однако место, полностью избавленное от органических запахов, в глазах собаки выглядит настоящей пустыней. Лучше оставить где-нибудь поношенную футболку и не драить полы так часто. У собаки нет никакого влечения к тому, что мы называем чистотой. Неудивительно, что сразу после мытья она энергично катается на коврике у двери или в траве.

Недавние исследования показали, что, если пичкать собаку антибиотиками, то запах ее тела изменится, на время уничтожив всю социальную информацию. Нужно помнить об этом и не перегибать палку в отношении лекарств. То же самое касается смехотворного ветеринарного («елизаветинского») воротника — огромного конуса, который надевают для того, чтобы собака не разлизала рану. Конечно, эта штука не позволяет собаке нанести себе вред, но подумайте, насколько сильно она препятствует обычному общению — например, когда нужно отвернуться от агрессивной собаки, разглядеть того, кто скачками приближается сбоку, или обследовать «корму» другой собаки.

Пожалейте городскую собаку, вынужденную подчиняться старому предрассудку, будто запахи сами по себе вызывают болезни! Чтобы «освежить» воздух в городе, в ХVIII — ХIХ веках изменились принципы планировки: появились мощеные улицы, грязь сменилась бетоном. Из Манхэттена, застроенного по прямоугольному плану, по мысли планировщиков, ветер должен изгонять запахи, не позволяя им накапливаться в переулках. Разумеется, это лишает собаку восхитительного разнообразия ароматов в складках каждого упавшего листика.

Нам и не снилось

Меня не раз вводила в заблуждение кажущаяся неподвижность Пумперникель. Однажды я заметила, что ноздри будто бы спокойно сидящей собаки жадно впитывали информацию, оценивая окружающий мир. Что видела Пумперникель? Незнакомую собаку, которая только что свернула за угол? Вспотевших волейболистов ниже по склону, столпившихся вокруг гриля? Приближающуюся грозу? Гормоны, пот, жареное мясо, воздушные потоки, предвещающие бурю и несущие с собой запахи, — все это способен уловить собачий нос.

Осознание важной роли запахов в мире собак изменило мое представление о Пумперникель и ее манере радостно приветствовать гостей, обнюхивая их пах. Гениталии, как и рот или подмышки, — это прекрасные источники информации. Запретить собаке подобное приветствие — все равно что закрыть глаза, открывая дверь незнакомцу. Поскольку мои гости, вероятно, менее сведущи в собачьих привычках, я обычно советую протянуть Пумперникель руку (несомненно, благоухающую), или колено, или позволить обнюхать голову.

Это очень по-человечески — ругать собаку за то, что она знакомится со своей новой соседкой, обнюхивая ее зад. Одна мысль о том, чтобы перенять этот обычай, нам кажется отвратительной. Но к делу это не относится: для собак чем ближе, чем лучше. Чужое вмешательство может встревожить их.

Чтобы воссоздать умвельт собаки, нам следует представить, что все объекты, люди, эмоции, даже время суток имеют отчетливый запах. Наш лексикон оказывается очень беден, если речь заходит об обонянии. Это предельно сужает наше представление о действительном разнообразии запахов. Возможно, собака понимает, что имел в виду поэт: «Прохладный запах влаги, грозы летучий знак…» (и, разумеется, «косточки в овраге»).[24]

Разумеется, не все запахи приятны — наряду со зрительным, есть и обонятельное «загрязнение». Несомненно, существо, видящее запахи, должно их и хранить в памяти. Когда собака спит или дремлет, вероятно, ее сны состоят из запахов.

Как только я начала учитывать важность запахов для Пумперникель, иногда мы стали выходить на прогулку, просто чтобы посидеть и понюхать. По пути мы останавливаемся у каждого места, к которому она выказывает интерес. Прогулка — самая удивительная, самая пахучая часть ее дневного расписания. Я не могу лишить Пумперникель этой радости. Теперь я иначе смотрю на фотографии моей собаки. Если раньше мне казалось, что она задумчиво смотрит вдаль, то теперь я почти уверена, что на самом деле она принюхивается к чему-то далекому и приятному.

Но больше всего я радуюсь, когда Пумперникель обнюхивает меня в знак приветствия и виляет хвостом. Тогда я утыкаюсь лицом ей в загривок и соплю в ответ.

Немота