Собака Пес

Только Пом ему и не хватает. Но стоит им остановиться, задняя дверь прицепа открывается, потом дверка конуры, и вот она, Пом, – растрёпанная, раскрасневшаяся от жары. И ну обниматься, как будто десять лет не виделись. Потом Пёс спешит задрать лапу у какого-нибудь дерева. А покончив с этим, бросается в погоню за пятью-шестью деревенскими запахами зараз. Кругами, восьмёрками, словно вдруг впал в детство. Ах! трава… Ах! запахи травы… Но Пом подзывает его. Снова объятия Пом, снова конура, дверь прицепа закрывается. И снова в путь. Таких остановок было уже две или три. Теперь они, должно быть, далеко от Парижа. В самом сердце Франции; там, где больше всего поворотов. Только чудом Пса до сих пор не вывернуло. Всякий раз машина останавливалась как раз вовремя. «Это всё Пом», – предполагает Пёс. Она так хорошо его знает…

Вот и сейчас машина останавливается, и весь сценарий тот же, что и во время предыдущих остановок. Только запахи другие. Это всё ещё запахи Центральной Франции, но уже с лёгким привкусом Юга. «Полпути проехали, даже больше», – думает Пёс. Между тем вечереет. Остановились они на стоянке – заправиться, запастись съестным и размяться. (Потный делает наклоны, доставая пальцами до земли, потом, заложив руки за голову, поворачивается вправо-влево, пыхтя, как тюлень. И, наконец, прыгает на месте, молотя кулаками воздух.) На стоянке собралось изрядное количество грузовиков. Тяжёлые металлические громады, изрыгающие дым и рёв. Потный о чём-то толкует с двумя-тремя шофёрами. Перечница дремлет в машине. Пом и Пёс тем временем играют в прятки в ближайших кустах. Пёс всякий раз тут же находит её, но иногда прикидывается, что не может найти.

Сигналят: пора ехать. (У Потного особенный сигнал, итальянский, в девять нот, который ни с каким другим не спутаешь.) Пом сажает Пса в его номер-люкс, закрывает дверь прицепа, и мотор начинает урчать. Но дверь прицепа неожиданно снова отворяется, потом дверка конуры. Две руки в кожаных перчатках набрасывают на Пса одеяло. Он и дёрнуться не успевает, как оказывается в руках похитителей. Дверь прицепа бесшумно закрывается, и Пёс с ужасом слышит, как машина отъезжает, словно ничего не случилось. Он начинает биться, пытается подать голос. Без толку. Одеяло заглушает его лай. Всё это было проделано в секунду и без единого звука. Пом уже сидела в машине, Потный тоже. Пёс ничего не понимает. Тот, кто его держит, пускается бегом. Вот он взбирается на две или три металлические ступени. Открывается, потом захлопывается какая-то дверь. Заводится мотор. Но этот мотор рычит, как гром. Сквозь этот гром Пёс слышит, как два человека переговариваются и хохочут. Его так крепко держат, что невозможно пошевелиться. Он боится задохнуться в этом одеяле. Да ещё перчатки – они напомнили ему другие кожаные перчатки, точно такие же. Приёмник! Люди из приёмника! При одной только мысли о них его словно пронзает ледяной меч. Такой страх, что он весь опорожняется на колени тому, кто его держит. Человек издаёт вопль бешенства, а второй разражается громовым смехом. И Пёс взлетает. Да, именно взлетает! Его вышвырнули в окно с такой силой, что одеяло разворачивается. И глаза он открывает в небе. Первое, что он видит, – это земля, которая приближается с головокружительной скоростью. Пёс зажмуривается. Удар. Потом он катится в кювет, подскакивая и кувыркаясь, как холодильник. И, наконец, теряет сознание.

Глава 32

Когда он приходит в себя, кругом синяя ночь. Ночь полнолуния. Сначала Пёс лежит, не шевелясь. Он боится, что сломал себе что-нибудь. И ещё от отчаяния. Потому что ему не приходится долго думать, чтоб понять очевидное: его бросили. Нарочно. Как бросают тысячи других собак в пору отпусков. Это Потный подстроил. Отдал его шофёрам. С благословения Перечницы, которая притворялась спящей. Они сделали это из ревности. Вот о чём они совещались последние дни. Сомневаться не приходится. А Пом ничего и не заметила. О Господи, Пом! Что с ней будет, когда она увидит пустую конуру? И что станут врать ей эти двое?