Собака сутулая, или несколько дней из жизни Кассиопеи Кирпичниковой

– Гражданка Сокольничая, как вы, наверное, заметили, не слишком умна, но весьма упряма. Разумные доводы вряд ли заставят её признать вину.

– Но Тихона здесь нет. Может, она проговорится? Вы же сами говорите, что она не слишком умная.

Участковый вздохнул и жестом пригласил Дмитрия Олеговича обратно в машину.

Пока они возвращались, лицо лейтенанта Телегина то хмурилось, то светлело, шевелились губы, гуляли по высокому умному лбу светлые, почти белые брови.

– Одного не могу понять: зачем этой бабуле ваша собака? Ну, не похожа она на злодейку, которой просто приятно соседей изводить. Она жадная, а не сумасшедшая. Какая ей корысть от вашей собаки? Вы от меня ничего не скрываете, Дмитрий Олегович?

Дмитрий Олегович напряжённо молчал.

– Значит, скрываете, – понял лейтенант. – Это что-то противозаконное? Только учтите, я пойму, если вы говорите неправду. Вы меня уже обманули, сказав, что узнали про медведя от случайного прохожего.

– Почему вы так думаете? – испугался Дмитрий Олегович.

– Вы сказали «я знаю», будучи эмоционально вовлечённым, значит – вам об этом сказал кто-то близкий. Так что вы скрываете?

– Моя собака стоит миллион, – сказал Дмитрий Олегович ту единственную правду, которую мог сказать.

– Сколько?! – не поверил лейтенант. – Обычная гончая собака?!

– Видимо, не очень обычная.

– Да я видел её, самая обычная выжловка. Миллион, с ума сойти. Она у вас что – говорящая?!

Дмитрий Олегович нервно хихикнул.

В плену

В это время Кася томилась в неволе, и поэтому невольно подслушивала разговор своих похитителей.

– И долго мы здесь ждать будем? – спросил Тихон у Махи.

– Мама сказала, что после двенадцати. Участковый докапистый, вопросы задавать будет.

– Зачем она вообще с ним связывалась, – с досадой сказал Тихон. – И зачем ей эта собака сутулая? Она же старая!

У Каси глаза на лоб полезли: откуда этот мелкий ханурик знает собачье ругательство?

Её притащили к тому самому домику, где она в прошлом году сидела на цепи в компании Иннокентия. Правда, на этот раз оставили не снаружи, а заперли внутри, в старом шкафу.

– Мама мне не говорила. Я глупая, – призналась Маха.

– Тоже мне, открытие, – проворчал Тихон. – Именно поэтому ты такая красивая и счастливая.

Маха рассмеялась глупым смехом, и Тихон с ней. Кася выглянула в щёлку и увидела, что Тихон с Махой курят и играют в карты. Возможно, постороннему наблюдателю могло показаться, что Тихон насмехается над своей огромной подружкой, но Кася даже несмотря на вонючую тряпку на носу чуяла, что ханурик просто души не чает в этой горе. Так же Митенька с котинькой пахли. На свежий хлеб похоже.

Кася вздохнула. Жив ли сейчас Митенька?

Что-то не так

Уазик участкового остановился у дома гражданки Сокольничей. Мужчины вышли из машины и подошли к забору, заваленному снаружи дровами. Калитка была открыта. Лейтенант Телегин прислушался.

– Странно, – сказал он.

– Что? – спросил Дмитрий Олегович.

– Если дома никого нет, калитку подпирает полено. Если полена нет, значит, во дворе должен бегать Иннокентий с поленом в зубах. Но во дворе тихо, а то бы цепь звенела. Заходим.

Дом Василины Аркадьевны был кирпичный, мощный, но какой-то подслеповатый из-за маленьких окон. Собачьей конуры не было, цепь была прикручена прямо к крыльцу. Старое одеяло, на котором спал Иннокентий, валялось у двери. На двери дужкой вниз висел замок.

– Что скажете, Холмс? – позволил себе пошутить Дмитрий Олегович.

– Похоже, Иннокентия увели. Но ушёл он не по своей воле: видите, бельё на траве валяется? Кто-то сбросил бельё, отрезал верёвку и на верёвке увёл пса.

– Такого здоровенного?

– Видимо, был рычаг давления. И, кстати, замок не заперт. Злоумышленник не знал, где хранится ключ, поэтому перевернул замок, чтобы создать иллюзию, что хозяйки нет дома.

– А она дома?!

– Полагаю, да. И надеюсь, что с ней всё в порядке.

Участковый достал из кармана носовой платок, аккуратно взял замок с краю и потянул вверх. Дужка замка отворилась. Лейтенант Телегин бережно вынул замок – теперь уже вещественное доказательство – из проушин и завернул в платок.

– Мне бы ещё одного понятого, а то я тут нарушаю протокол, – посетовал участковый. – Но будем надеяться, что хозяйка жива-здорова, тогда мы просто ей помогаем.

Они вошли в дом. Внутри было темно и душно, вдоль стен стояли какие-то коробки, тюки и свёртки, стопки газет и журналов до самого потолка.

– Василина Аркадьевна, это Телегин пришёл. Подайте знак, где вас заперли?

Сдавленное мычание услышал Дмитрий Олегович.

– Она здесь! – крикнул он.

Мужчины ворвались в маленькую комнатку, тоже сплошь заваленную хламом.

– Не видно ни черта. Дмитрий Олегович, зажгите свет.

Когда зажглась тусклая, ватт на сорок, лампа, стало понятно, что попали они в спальню. Там, прямо на кровати, спелёнатая пододеяльником, словно египетская мумия, лежала гражданка Сокольничая. Кто-то злой засунул ей в рот теннисный мячик и обмотал полотенцем.

Когда Дмитрий Олегович развязал несчастную жертву, дом огласился неистовой бранью:

– Вы зачем электричество жжёте, ироды!