Собака тоже человек!

Да уж, на этот раз обойтись совсем без потерь не получилось. И если отсутствие нескольких прядей волос меня не очень беспокоило (судя по всему, я их лишился вместе с перьями), то разорванная рубаха, залитая кровью, была мне как-то не по нутру. Мало ли какую заразу мог своими когтями занести в рану покойный. Благо, что Серафима в области врачевания была на высоте. Без лишней суеты и оханий (в отличие от Селистены) она смыла кровь, густо намазала рану какой-то жутко воняющей мазью и затянула плечо тугой повязкой. Боярышня, как могла, помогала ей и даже перестала охать. Причем она очень внимательно следила за ловкими руками Серафимы и явно старалась запомнить все ее действия. Вот это молодец, учись, родная, у Симы многому можно научиться.

— А эту пакость мог бы бросить и в другое место, — заканчивая свое дело, недовольно заметила Серафима.

— Не понял, что ты имеешь в виду?

— Филина твоего, кого же еще! Я, между прочим, из этого озера воду пью, а ты туда дохлых птиц понакидал. А вдруг он больной был?

— Конечно, больной! — совершенно серьезно подтвердил я и, увидев тревогу в глазах кормилицы, продолжил: — На всю голову. Нашел с кем связываться!

И тут мы все вчетвером засмеялись. Смеялись долго, дамочки аж до слез, а Шарик — завалившись на спину и дрыгая в воздухе лапами.

— Что и говорить, скромность никогда не была твоей добродетелью, — наконец смогла выговорить Сима.

— Зато у меня много других достоинств, — важно заметил я. И нежно погладил Селистену по рыжей, прекрасной голове.

Сам не знаю, как получилось, но она оказалась рядом и уткнулась в меня своим милым конопатым носиком. Ну а руки мои как-то сами собой, то есть абсолютно без спроса, крепко обняли ее и покрепче прижали к себе.

— Вижу, мальчик и впрямь стал мужчиной, да еще каким, — тихонечко произнесла Серафима и улыбнулась. Правда, глаза ее почему-то остались грустными.

А мы с Селистеной сидели обнявшись и словно боялись хоть на секунду выпустить друг друга из своих объятий. Я был счастлив.

— Хорошо, что все позади, — прошептал мой маленький любимый человечек.

— А вот тут вы глубоко ошибаетесь! — раздался грубый бас за нашей спиной.

Буквально шагах в десяти от нас стоял Гордобор в черной мантии и с посохом в руках. Его глаза светились гневом, сжатые пальцы побелели от напряжения.

Похоже, приключения продолжаются. А я уж, грешным делом, подумал, что на сегодня лимит проблем исчерпан, оказывается, я поспешил.

— Извини, солнышко, — обратился я к Селистене, — но мне тут надо одно дельце закончить. Только ты не скучай, я быстренько.

Селистена прижалась ко мне еще сильнее, явно не собираясь никуда отпускать.

Серафима подошла ко мне вплотную и прошептала на ухо:

— Дарюша, успокойся. Гордобор — это тебе не Филин. Против него у тебя нет ни единого шанса, тем более что ты ранен.

— Да я его… — начал было я, но Сима меня резко одернула:

— Я не спорю, ты хороший колдун, и я только что видела, на что ты способен, но поверь старой бабке, ваш бой не закончится ничем хорошим.

— И что же мне делать? По-любому после того, как он разделается со мной, он прикончит Селистену, а это невозможно.

Обсудить план дальнейших действий нам не дали.

— Ну что, щенок, струсил?

— Ты кого назвал щенком? — вспыхнула Серафима. — Моего сына? Да я тебе, козел ты старый, за такие слова всю бороду по волоску выдеру!

— А ты, бабка, меня вообще не интересуешь, — спокойно возразил Гордобор и щелкнул пальцами.

Сима осела на землю, мы бросились ей на помощь. Кормилица была жива, в сознании, но не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. С яростным рыком Шарик бросился на колдуна. Еще один щелчок, и верный пес пал как подкошенный.

— А вот с тобой, рыжая, я не буду таким великодушным!

Селистена вздрогнула и с ужасом посмотрела на черную фигуру. И в этот момент я четко понял, что должен делать. Я просто не имею права не победить. Жизнь любимого человека полностью в моих руках. Я должен ее спасти хотя бы ценой своей собственной жизни.

Я встал, отряхнул рубаху и повернулся к Гордобору. Хорошо еще, что левая рука пострадала. Уж не знаю почему, но страшно не было абсолютно.

— Слушай, Селистена, принеси-ка ты мне ковшик медовушки. Он там, на столе в доме остался.

— Чего принести? — по традиции переспросила боярышня.

— Медовушки, — спокойно повторил я. — Что-то в горле пересохло.

Селистена очень удивилась, встала, пошла к дому и скрылась в дверях.

Все, можно начинать.

Колдун улыбнулся и поудобнее перехватил посох. Ох как мне не нравится эта деревяшка.

Не дожидаясь, пока первым ударит Гордобор, я ударил молнией. Черный колдун даже не шелохнулся, но молния вдруг изменила направление и ушла в небо. Хм, похоже, на этот раз я влип по-серьезному. В следующие мгновения я обрушил все известные мне боевые заклинания на наглеца в черной мантии. Теперь этот надутый индюк уже не стоял столбом, а отбивался от моих посланий всеми доступными способами: контрзаклинаниями, установкой всевозможных барьеров и защит, а также посохом, чтоб ему сгореть. И хотя колдунчик, отбиваясь, явно напрягся, но результат был нулевой.