Собака в подарок

Трэвис открыл дверь своего «Рейнджровера», посадил Макса внутрь машины и захлопнул дверь. Когда он повернулся, выражение его лица стало еще более суровым. Сейчас он выглядел еще более сердитым, чем когда Рене открыла ему дверь.

– Прежде чем я уеду, может быть, вы скажете мне, почему вы это сделали?

Рене нахмурилась и удивленно приоткрыла рот. Потом покачала головой:

– О чем вы говорите? Почему я сделала что?

Он отвел взгляд и невесело рассмеялся:

– Ну что ж, давайте разберемся. Сначала вы украли моего пса, а потом попытались разрушить мою репутацию.

Она в изумлении воззрилась на него, совершенно не понимая, о чем он толкует. Он что, пьян или просто не в своем уме?

– Ну, знаете, во-первых, никто не крал вашего пса – мой сын спас ему жизнь. Если вы не верите мне, спросите Теда Коберна, в каком состоянии был Макс, когда Киран и мой отец привезли его к нему в дом.

А во-вторых, я понятия не имею, каким таким образом я, по-вашему, могла разрушить вашу репутацию, но это весьма серьезное обвинение, и вы должны назвать мне чертовски вескую причину для того, чтобы бросать мне его в лицо.

Трэвис воинственно выставил вперед подбородок.

– Хэнк Филдинг рассказал мне, что кто-то распространял слухи о программе, которую я спонсирую в школе, где учится ваш сын.

– И вы думаете, что это делала я?

– А разве нет?

– Разумеется, нет!

– Тогда почему вы сбежали, когда увидели, что во время банкета я разговариваю с Хэнком?

Рене покачала головой:

– А когда вы разговаривали с Хэнком?

– Возле стойки бара перед тем, как вы сбежали.

– Что ж, я этого не видела, а даже если бы и видела, то это не имело никакого отношения к тому, из-за чего я ушла.

Теперь, когда они разговаривали один на один, гнев Трэвиса, похоже, несколько поутих. Впервые с того момента, как он появился на пороге ее дома, ему, казалось, стало по-настоящему интересно, что она хочет сказать.

– Тогда почему вы ушли?

Рене облизнула губы. С вечера субботы она часто гадала, почему Марисса рассказала ей о связях Трэвиса с фармацевтической индустрией. Она даже подумывала о том, чтобы проверить, так ли это, но она все это время была либо слишком расстроена, либо слишком занята, чтобы заниматься такой проверкой. К тому же с какой стати Мариссе было говорить ей неправду?

– Марисса Дэниелс сказала мне, что вы работали на фармацевтическую компанию и что именно поэтому вы и планируете посадить детей, участвующих в вашей программе, на лекарства.

У Трэвиса отвисла челюсть.

– Я никогда не работал на фармацевтическую компанию. Я же говорил вам, что работал в нефтяном бизнесе.

– Да, но Марисса сказала мне, что большинство лекарств изготавливают путем переработки нефти.

– И, основываясь на этом утверждении – и даже не спросив меня, правда это или нет, – вы сказали родителям, чьих детей включили в мою программу, что я собираюсь посадить этих детишек на лекарства?

Рене почувствовала, что еще немного, и она взорвется. Сначала Хэнк, теперь Трэвис. Почему все вдруг решили, что она виновна?

– Интересно, каким таким образом я могла это сделать? Ведь я даже не знаю, чьи дети включены в эту программу!

– Конечно, знаете!

– Нет, Трэвис, не знаю. На тот случай, если вы этого не заметили, я в вашем городе человек новый, и к тому же я работаю полный рабочий день. Ах да! Я уже упомянула, что пытаться просочиться в здешнее неприступное высшее общество – это дело, сравнимое по легкости с проталкиванием верблюда сквозь игольное ушко? Вот и скажите мне, как среди тысяч всех тех людей в вашем городе, с которыми я не знакома, я случайно узнала фамилии тех семей, чьи дети включены в ту же программу, что и мой сын?

Он прикрыл рот рукой и медленно провел ею вниз по своему лицу.

– Тогда почему вы сказали Саванне Хейс, что вы это сделали?

Рене была ошеломлена.

Ну конечно. Как же я не догадалась об этом раньше?

Внезапно все кусочки головоломки встали на свои места. Саванна запугала Сисси и заставила ее сказать Рене, чтобы та держалась подальше от Трэвиса, а когда это не сработало, она попросила свою подругу Мариссу солгать Рене насчет пичканья детей, включенных в программу, лекарствами. После этого Саванна распространила слух о том, что детей посадят на лекарства – наверняка по телефону, чтобы никто из родителей не догадался, что на самом деле они разговаривают вовсе не с Рене – создав видимость того, что Рене действует на основе информации, которую ей сообщила Марисса. И наконец, на тот случай, если Рене не поняла намека, Саванна сказала нескольким своим приятельницам отменить свои договоренности с Рене о покраске, стрижке или укладке их волос, давая понять, что Рене будет еще хуже, если она не даст задний ход.

Все это было так дико, так невообразимо абсурдно, что Рене разразилась смехом. Из всех пошлых, злобно-завистливых, маразматических интриг эта комбинация была самой-самой.

На лице Трэвиса была написана растерянность.

– Что тут смешного?

– Ничего, – выдохнула она, вытирая глаза. – Абсолютно ничего.

Рене секунду молчала, чтобы перевести дух.