Собаки из дикого камня

Внезапно стало очень тихо. На покрытый красным ковром пригорок вступил князь. Его принесли уже знакомые Лотару носильщики. Каким-то образом они сделали всё так, что их работа свидетельствовала не о немощи Тизуна, а лишь добавляла торжественности и значения наступившему моменту. Глаза князя сверкали любопытством и удовольствием — давненько ему не случалось совершать такую прогулку. И кто знает, удастся ли совершить ещё одну до того, как пелена смерти закроет его глаза.

Рядом стояла княжна. Она была чудо как хороша, и Лотар на мгновение понял восхищение Рубоса. Лицо ясное, взгляд прямой — настоящая аристократка, способная сохранить власть в своих руках и не выпускать её ни при каких обстоятельствах. Рядом с ней стоял Крамис, единственный её друг, с которым она вместе росла, и Амирада.

Амирада очень переживала, что главным предателем оказался её родственник, но всё же появилась на людях. Она оправится от этого удара, решил Лотар, непременно оправится.

— Как думаешь, — спросил Лотар Сухмета, — получится?

Сухмет только вздохнул:

— Я рассчитывал это сооружение почти неделю и ещё столько же строил его. Поэтому, если гидравлики ничего не напутают, всё должно получиться.

К князю стали подводить послов из соседних княжеств. Иногда они прибывали с небольшими дружинами, но большую часть этих вояк в город не пустили, потому что ослабленный Мирам должен был думать о безопасности. Впрочем, послов, чтобы засвидетельствовать победу истинной власти и втайне проверить намерения Светоки относительно замужества, всё равно в городе собралось немало. Дипломатические церемонии грозили отнять слишком много времени.

Но Рубос действовал решительно. Он приблизился к князю и произнёс так, что его услышали даже в задних рядах:

— Князь, камень остывает. Прикажи начать.

— Ну что же, — промямлил Тизун, бросив взгляд на невозмутимую Светоку, — я не против. Начинай. Покажи, что вы тут устроили.

Рубос бросился к солдатам, стоящим возле желоба, и махнул рукой. Тут же этот сигнал передали вверх, потом ещё выше, потом ещё… И минуты не прошло, как где-то далеко раздались тугие удары — рабочие выбивали заслонки. И вдруг… Жёлоб застонал, заскрипел, по нему прокатилась дрожь, и он начал раскачиваться всё сильнее. Приближалось самое главное.

Мельком Лотар заметил, что Светока смотрит на камень, а стоит Рубосу отвернуться, как она поворачивает к нему головку, как цветок к солнцу. Лотар вздохнул. Что ни говори, а всё было правильно. Его друг это заслужил.

Потом из нависших над камнем четырёх небольших желобков потекли струйки воды, превратились в потоки, стали полнее, сильнее…

Первые струи воды, упавшие на камень, отлетели в сторону, словно палка от боевого щита. Потом они стали рассыпаться на множество капель, раздался треск, шипение… А когда вода, забурлив, прозрачным огромным пологом, на мгновение зависнув над камнем, вдруг разом хлынула на него, жара камня уже не хватило, чтобы с ней справиться, и вверх ударил фонтан жаркого пара.

Толпа даже не шелохнулась, хотя в первых рядах послышались крики. Это ветерок отнёс клубы пара на людей и обжёг их, к счастью, не очень серьёзно. Скорее дополнительное развлечение, чем большая неприятность.

Вода уже заливала камень. Клубы пара поднимались всё реже… и ничего не происходило…

Вдруг оглушительный грохот поднялся, казалось, к самым небесам. Толпа откачнулась назад. С боков камня стали отваливаться куски в рост человека, обнажая новые, раскалённые пуще прежнего слои скалы.

Вода всё прибывала, куски откатывались далеко, камень пытался сохранить свой жар… И тут, ещё больше напугав толпу, он лопнул и развалился на три неравные части. Вода победила, расчёт Сухмета оказался правильным. Ужас каменных собак исчез из сознания обывателей.

Толпа зашумела, радостные крики стали заглушать шипение пара и щелчки всё ещё разваливающегося камня. Это была победа. Лотар повернулся к Сухмету и тут заметил, что сразу за восточником стоит почтенный Шув, сморщенный от удовольствия больше обычного. Лотар посмотрел на его взволнованное лицо, оглядел толпу, взглянул на князя и Светоку с Рубосом. Снова перевёл внимательный взгляд на победно улыбающегося восточника.

— Знаешь, Сухмет, я ошибался, это действительно стоило сделать.

И не стал уточнять, что имел в виду.