Собаки из дикого камня

Юноша бросился к ближайшему из тех, кто промямлил ему в ответ, хотя гораздо громче кричали, конечно, из задних рядов.

— Ты знаешь, у какого колдуна он купил это зелье? Почему его здесь нет? Его тоже нужно допросить!

— Придет пора, допросим, княжич.

— Уйди, княжич, а то как бы не зашибли тебя.

Толпа качнулась на юношу, но он не сделал ни шагу назад, и это заставило людей отшатнуться. Пока он побеждал.

Эта победа далась ему нелегко. Даже без всякого дальновидения Лотар разглядел, как на лбу у юноши выступил пот, а рубаха прилипла к мокрой от напряжения груди. Но он побеждал и решил закрепить свою победу. Жестом руки с хлыстом, в котором было больше высокомерия, чем уверенности, он попытался раздвинуть толпу.

— У меня есть идея получше! Я предлагаю вам разойтись, тогда…

Что будет тогда, Лотар не расслышал. Кто-то стал отступать от княжича, а иные, наоборот, пробовали перекричать и дотянуться до него.

Из-за угла княжеского терема появился Гергос. За ним вереницей бежали почти два десятка стражников. Лотар догадался, что он привел их из казармы. Некоторые даже не успели обуться и появились на площади босиком. Но копья были у всех. Копья — самое подходящее оружие для такого случая, ими легче всего вытеснять людей, не попадая под удары и в то же время не причиняя слишком большого вреда.

— Разойдись! — кричал княжич, каким-то чудом оказавшись рядом с избитым воеводой и стараясь прикрыть его собой.

Впрочем, не только собой, Лотар только теперь заметил, что рядом с княжичем, не отступая ни на шаг, придерживая его за рукав, стоял Кванет — княжеский дядька. Он боялся, был бледен как полотно, но тоже прикрывал воеводу.

Князь рванул на груди рубаху. От волнения у него перехватывало дыхание. Светока, удерживая отца, положила руку ему на плечо. Он что-то проговорил стражникам, но те стояли, выставив вперед свои копья и не двигаясь с места. А Гергос, славный капитан мирамской дружины, выстраивал в ряд своих солдат, как для сражения.

— Медленно все, слишком медленно, — прошептал Рубос.

— Верно, — ответил Лотар и забрался на подоконник.

— Ты чего? — не сразу понял Рубос. — Ты же ранен, тебе лежать полагается…

Лотар прыгнул, стараясь, чтобы едва зажившие ноги приняли не весь удар и можно было перекатиться по мостовой. Рубос попытался схватить его за рубашку, но в руке мирамца остался только лоскут.

Лотар подскочил к задним рядам, стоящим к нему спинами. Он хромал, но это не имело значения.

— А ну, разойдись, мужики!

Никто не обратил на него внимания. Словно его не было, словно он ничего не сказал.

Лотар внутренне поежился: бить этих работяг и торговцев, этих хлипких, необученных и дряблых горожан не хотелось. Но толкать их — бесполезно. А убивать… Ну за что они должны расплачиваться своей жизнью? За любопытство? Нет, отвечать за беспорядки должны зачинщики, а эти… Хотя придется, может быть, пару рук сломать и десяток зубов выбить.

— Последний раз говорю — расходитесь по-хорошему.

Кто-то повернулся к нему:

— А шел бы ты, молодчик…

Лотар, даже не дослушав, ударил. Челюсть под его кулаком подалась, как кисель. Собственно, так и должно было получиться: когда челюсть не закрыта, выбить ее может и младенец.

Четверо мужиков бросились на него. От первого Лотар ушел, а потом вдогонку рубанул в копчик. Второго перехватил и воткнул плечом и головой в землю. Третьему зажал локоть и вывихнул, стараясь все-таки не сломать кость. Четвертый затормозил так, что чуть не упал под ноги Желтоголовому, но успел юркнуть в толпу.

Теперь перед ним расступались. Но драться приходилось снова и снова, потому что те, кто еще не понял, в чем дело, хотели попробовать свои силы, или пытались выплеснуть затопившее их безумие, или просто действовали машинально, подчиняясь тому, что висело в это утро в воздухе. Лотар выключал их холодно, почти бескровно, стараясь только контролировать спину, чтобы никто не оказался в закрытом для его зрения пространстве. Это получалось легко, потому что люди из толпы не были воинами, они плохо понимали, что нужно делать, чтобы свалить Лотара, и очень скоро стали его бояться.