Собаки не ошибаются

— Папа, — сказала девочка, — возьми с собой на фронт моего друга! Пожалуйста!

У Музика, старенького плюшевого медведя, были белые глаза-пуговицы и слишком длинные уши, но во всём остальном был он хоть куда.

— Да, Лёня, кажется, ещё ни одна авиация мира не знала летающих медведей, — хотел пошутить отец, но шутка вышла невесёлой.

— А ты-то сама… как без него будешь?

— Разве до кукол теперь, папа? — серьёзно ответила Маша. — Война идёт. Я бы и сама с тобой полетела, но девочек почему-то не берут. А Музик — мальчишка, ему можно! Да и нам с мамой спокойнее будет!

— Не волнуйся, Маша, — дядя Лёня подхватил Музика левой рукой, правой взял под козырёк. — Зачисляем отважного медведя в наш экипаж. Только летать он будет со мной, «коленками назад», ты не возражаешь? У меня в кабине просторнее, чем у твоего папы!

— Ну как? Не укачивает? — перед каждым вылетом спрашивал Музика дядя Лёня и легонько шлёпал ладонью по туго набитому опилками животу. — А то смотри, приятель…

Музика никогда не укачивало, но дядя Лёня всё равно каждый раз интересовался его самочувствием.

Место плюшевому медведю оборудовали удобное и надёжное — сидел он за левым плечом стрелка-радиста, под прозрачным фонарём из бронестекла.

А однажды случилось вот что…

Фашистские истребители свалились из негустых облаков неожиданно, и хотя «яки» из боевого охранения сразу же приняли бой, удар был силён и страшен. Один из наших штурмовиков задымил и начал терять высоту, остальные бросились врассыпную, и было это вовсе не проявлением трусости: когда бой ведут истребители, лишние мишени в небе не нужны.

Немцев было больше, и несколько самолётов кинулись вдогонку за «илами».

Штурмовик, попавший под огонь во время внезапной атаки, почему-то не стал набирать высоту и даже не увеличил скорость. Он шёл, словно ничего не произошло, и фашистский пилот-ас сразу обратил на него внимание.

Если атакованный самолёт продолжает лететь как ни в чём не бывало, — это верный признак: что-то у него не в порядке. Добивать такую машину просто и почти безопасно.

«Мессершмитт» легко догнал странную машину. «Ил» шёл ровно, никаких особенных повреждений заметно не было, и фашист решил, что скорей всего пулей задело пилота. Обогнать штурмовик и зайти в лоб он не решился: русский лётчик всё-таки держал машину на курсе, а испытывать на себе пушки и пулемёты «чёрной смерти» асу не хотелось.

Лейтенант Бочарников заметил увязавшийся за ним «мессершмитт». Но он был ранен в шею, левая рука почти не слушалась. И ещё пилот не знал самого страшного: та же пулемётная очередь поразила и стрелка-радиста.

Вражеский истребитель пока крутился вокруг на достаточно безопасном расстоянии, но лейтенант Бочарников точно знал, что будет потом: фашист пристроится в хвост, чуточку выше и сзади — штурмовик надёжно защищён бронёй снизу, сверху же заполненные горючим плоскости может прошить даже пистолетная пуля. Правда, подкрасться к машине с тыла тоже непросто: стрелок-радист, человек, летающий «коленками назад», внимательно следит за всеми, желающими зайти в хвост.

В общем, вся надежда была теперь только на Леонида, старшего сержанта дядю Лёню, высокого и очень весёлого молодого парня.

Задний пулемёт «ила» торчал в сторону и вверх совсем не грозно и не двинулся, даже когда истребитель подобрался близко. Так близко, что фашист мог бы рассмотреть лицо радиста. Но лица под фонарём не было — ас видел только неподвижный чёрный затылок ткнувшегося головой вперёд человека.

Он не спешил стрелять, немецкий ас, понимая, что добыча от него не уйдёт. Хотел растянуть удовольствие, или ему было приятно сознавать, как в эти минуты смертельный страх стискивает со всех сторон русского лётчика, как сердце его заполняется свинцом бессилия…

— Лёня… Лёня, ну же!.. — мычал в ларингофон Машин отец.

Он должен был понять, что Леонид стрелял бы уже давным-давно, как только истребитель начал свои манёвры. Но раненый пилот потерял чувство времени.

Ас вышел на удобную позицию; промахнуться с такого расстояния было невозможно.

О чём он думал в тот момент, когда собирался стрелять в беззащитную машину, и думал ли о чём-нибудь, теперь уже никто не узнает.

Потому что безжизненный до того ствол пулемёта шевельнулся и фашист вдруг увидел над прицельной планкой мохнатую длинноухую морду с огромными белыми глазами-пуговицами…

Мощный крупнокалиберный пулемёт выплюнул короткую очередь прямо в лицо фашисту. От неожиданности ас нажал на гашетку, но было поздно: заваливаясь на правое крыло, истребитель задымил и камнем пошёл вниз; лишь несколько пуль прошило фонарь «ила»…

Одна пуля попала Музику в живот, разметала в стороны старые серые опилки.

А потом в уральский городок пришло письмо из госпиталя: «…Был очень жестокий бой. В том бою были тяжело ранены дядя Лёня и Музик…».

ДЕДУШКА

Круглые электронные часы возле продуктового магазина показывали без четверти четыре. Славка просил позвонить в четыре («только обязательно, а то на себя пеняй — другие желающие найдутся!») — он как раз всё разузнает про гуппёшек для аквариума.