Собаки не ошибаются

…Потом всё забылось, и эту историю я вспомнил, уже став взрослым. Вдруг наткнулся у себя среди старых бумаг на серый конверт с дыркой от прутика.

Понятно, что снеговик никуда не ушёл, ни на какой Северный полюс. Должно быть, дедушка поздним вечером отвёз его на санях или на тележке куда-то за город, чтобы мы с братом не переживали.

Вот только почерк в Мотином письме не дедушкин…

Предложить рассказ про снеговика какому-нибудь журналу я не решался и попробовал обкатать его на устных выступлениях в библиотеках.

И вдруг маленькая девочка, первоклашка, задаёт вопрос:

— Скажите, я всё-таки не поняла, а как снеговик сумел написать письмо?

И я сказал чистую правду:

— Ты удивилась, как снеговик мог что-то написать… — ответил я. — Я же до сих пор удивляюсь другому: какой у снеговика оказался красивый почерк! Вот, скажем, у моей бабушки был потрясающий почерк, но это понятно: ещё до революции она закончила классическую женскую гимназию…

В моём рассказе, как выяснилось, не хватало всего одной строчки — последней, про почерк снеговика.

…Всегда, собираясь с выступлениями в новый город, прошу организовать мне встречу с местными библиотекарями. Сверх программы. Читаю рассказы из новых книг, специально делаю разные подборки. А вот этот крошечный рассказик включаю обязательно:

ОРЛЫ И ФИЛИНЫ

В гнезде у воробьев появились птенцы. Они быстро росли, и однажды маленький воробьишка сказал:

— Вот научусь летать — и стану орлом!

Малыша отшлёпали.

Он долго думал, а потом решил:

— Ладно, нельзя орлом — значит нельзя! Когда я вырасту большим, стану филином! Красота: летаешь по ночам и кричишь «Фу-бу! Фу-бу!»

Малыша отшлёпали ещё раз, уже как следует.

— Ну что ж, — вздохнул он, — пройдёт время, и я превращусь в обыкновенного серого воробья!..

Мама-воробьиха взяла сына под крыло, папа принёс ему самого вкусного червяка. Малыш пригрелся и стал размышлять, откуда же тогда берутся орлы и филины. И почему их никто вовремя не отшлёпает.

Я сознательно не стал называть имени моего родного города, который очень люблю и вспоминаю чаще других. Объехал уже добрую половину страны, а туда… не получается как-то… не зовут, не приглашают…

Никаких обид, мне просто очень хочется.

Дом моего дедушки давно снесли. Дом Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка стоит на месте.

Я мечтаю пройти по нашей улочке до конца и повернуть направо.

Может быть, там, за углом — действительно Китай?

Только немного страшно: вот дойду до угла, всё и выяснится…

P. S. Эти заметки были написаны в 2010 году и опубликованы в журнале «Библиотечное дело». Я не стал менять в тексте ни строчки, хотя случилась совершенно удивительная вещь!

В тот самый день, когда позвонили из редакции и сообщили, что номер с моим материалом увидел свет, я получил электронное письмо с приглашением на Урал!..

Чего уж теперь скрывать: мой родной, мой дорогой город детства — Нижний Тагил!

Полетел как на крыльях!

Встречался с одноклассниками, некоторых не видел сорок лет! Выступал перед юными читателями в своей родной 23-й школе! Зашёл в гости к любимой учительнице!

На встрече в Центральной городской детской библиотеке сделали такой необыкновенный подарок, что сразу не нашёл что и сказать… Подарили фотографию… моего детского сада! Как-то ведь узнали!

А ещё…

Пожалуй, самое главное: мечты сбываются!

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Как-то прочитал о себе в Интернете: «Заслуженный пузявочка Российской Федерации». Именно так, прилагательное мужского рода. Что ж, горжусь! «Пузявочки» — одна из моих книг.

Что-нибудь да сочинял всегда, сколько себя помню. Записать выдумку догадался в шестом классе: на переменке будто кольнуло — бах! — готовый сюжет; весь следующий урок потратил на то, чтобы перенести слова на бумагу.

Это моё первое сочинение опубликовали в школьной стенгазете (у нас стенгазеты выпускали не только в каждом классе, но и общешкольную, под названием «Оранжевое солнце»; главным редактором был мой сосед по дому, десятиклассник, — потому рассказ и напечатали). Успех был грандиозный: пожалуй, большего в моей жизни и не случалось. Некоторые показывали пальцем.

Вечером из школы вернулся мой младший брат (он учился во вторую смену) и сказал: «Папа, а Серёжа-то у нас — настоящий писатель!»