Собаки!

Исчезла девица.
Солдат стоит, дивится.
Вместо красавицы
Собака скалится.
Наш Иван почесался.
И домой подался.
Прибывает ко дворцу.
К государю подлецу.

Действие пятое. (Занавес открывается. В центре сцены трон. На троне сидит Царь).

Царь: Вот кого не ждали! Привёз?

Солдат Иван: Обижаете, Ваше Величество. Как заказывали — Ирландский Терьер. Вот сам. Вот бумаги его, печать, подпись — Брунгильда.

Царь: (задумчиво) Паршивый какой то…

Солдат Иван: Понятное дело.

Царь: Знаешь что Ваня, иди-ка ты на заслуженный отдых. Вот тебе кошель серебра, спасибо за службу и моё царское благословление. И собачку с собой забери. Типа, в награду.

Солдат Иван: Премного благодарен. (Занавес закрывается)

Финал. Апофеоз. На авансцене Скоморох, Солдат Иван, Девица

Скоморох:

Только вышел из ворот,
А Терьер уже не тот.
Стоит, улыбается.
Девица-красавица.
Иван не колебался.
С ней сочетался!

Скоморох, Солдат Иван, Девица танцуют народный танец. Обнимаются. Кланяются публике.

9. КЕРРИ-БЛЮ-ТЕРЬЕР

Журнал «Роллинг Стоунз» № 9, 1992 год.

«…прямо в редакции дали посмотреть Шону Коннери рекламный ролик, в котором пёс, одетый во фрак, подходит к барной стойке и говорит, — Pedigree с тунцом и с овощами. В одну миску и не перемешивать — а затем представляется, — Терьер. Керри блю терьер.

Коннери смеялся до слёз и сказал, — Подумать только, каждая собака…»

10. ЛЕЙКЛЕНД-ТЕРЬЕР (ПАТТЕРДЕЙЛ-ТЕРЬЕР)

Жил-был на свете мельник, и было у него три сына. Старший умный, средний ни то ни сё, а младший — просто дурак. Пришло время, и умер старый мельник. Похоронили его братья, погоревали и сели читать отцовское завещание. Согласно последней воле усопшего мельница и всё хозяйство доставалось старшему сыну. Лошадь и телега среднему, а младшему Паттердейл-терьер. Прочитал умный сын братьям завещание, минутку поразмыслил и говорит,

— Дорогие мои, не могу я в одиночку пользоваться отцовским добром. Буду трудиться на мельнице не покладая рук, а всё нажитое делить между нами на три равные части.

Средний брат говорит, — Пусть Бог меня умом несколько и обделил, но сила вся при мне. Буду, старший работать вместе с тобою. Любая тяжёлая работа мне нипочём, да и лошадь с телегой нам в хозяйстве пригодятся.

Младший брат говорит, — Пусть я здоровьем и умом слабоват, зато смогу в доме убираться, да обеды готовить. А по вечерам буду вам на губной гармошке играть.

Обнялись братья, прослезились. Но тут дурак и спрашивает, — Кстати, а как нам с Паттердейл-терьером поступить?

— Давайте прикончим его, набьём чучело и поставим его в нашей гостиной, — отвечает старший брат. — В память о нашем отце. О наследстве. О сегодняшнем дне. О том, что в любой ситуации человек должен остаться человеком.

Так братья и поступили. И жили потом долго и счастливо.

11. МАНЧЕСТЕРСКИЙ ТЕРЬЕР

В период после возвращения с Крымской компании и до того, как полюбить русский народ, граф Лев Толстой жил в своё удовольствие. Он был, слава Богу, не ранен, холост и деньги из имения поступали регулярно. Да тут ещё издались его «Севастопольские рассказы» и Николай Некрасов пригласил его сотрудничать в «Современник». А в издательстве новые знакомства, интеллигентные здравомыслящие люди. Честно скажем, нечета офицерскому клубу с надоевшими пуншами, трубочным дымом и солёными шутками. Подойдёт, к примеру, Николай Некрасов, положит руку на плечо и спрашивает:

— Вам, Лёвушка, как боевому офицеру, наверное, скучно с нами, нудными писаками?

— Мне, брат ты мой, везде хорошо, где пульки не свистят, — захохочет граф. И к писателям, — а не выпить ли нам водочки, господа? Позвольте угостить!

И все шумной толпой отправляются в ресторан. Поднимают тосты во славу русской литературы, шумят, дурачатся, подтрунивают друг над другом. И так полюбилась эта жизнь Льву Николаевичу, что бывало, выпьет, влезет на стол в заведении и скажет, — Столько лет искал своё место в жизни и нашёл, наконец. Вот, помяните моё слово, господа, брошу пить и засяду за роман. Спасибо вам за всё, други!

Единственным, кто из «Современника» раздражал бравого артиллериста, был Иван Тургенев, а, точнее, его пассия — оперная певица Полина Виардо. Собираются пойти всей редакцией в казино, а Тургенев сейчас же спешит откланяться, мол, «Полиночка не велела». К актрисам или белошвейкам наведаться — та же история.

— Да брось ты эту дуру, Ваня — по-дружески советовал граф. — Ты из-за неё и пишешь какую-то тягомотину. И денег ей даёшь не по чину. Разве ж с актёрками так можно?