Собеседники на пиру

Интересно, что здесь опять всплывает оппозиция м/в, заданная в самом начале стихотворения (смежал / свивал, 1, 3). Сквозь мед и воск как бы просвечивают слова мой и (отсутствующее в стихотворении) ваш. Ср. также палиндромоническое моего — воском (1, 12). Таким образом, текст и здесь описывает полный круг (1, 3–11,12): он поистине совершенен как роза, блистающая десятками завитков, симметричная и асимметричная в одно и то же время. Фет выстраивает и одновременно разрушает в нем множество смысловых оппозиций: часть / целое, реальное / ирреальное, прошлое / будущее, сознательное / бессознательное, мужское / женское, активное / пассивное, личное / внеличное, исчислимое (завой, блестки…) / неисчислимое (аромат, мед…), знаковое / незнаковое, смерть / жизнь и т. д. Все эти оппозиции сняты в экстатическом сакральном состоянии — в том, что последующее поколение русских поэтов под воздействием Ницше назовет «дионисийским началом». Все линии сходятся к слову безумства, фонемы которого разбросаны по всему тексту и относятся в нем к наиболее частотным.

Кстати, здесь можно попытаться восстановить и неназванное имя возлюбленной поэта. Фет, вероятно, зашифровал его на бессознательном уровне. В стихотворении, как мы видели, подспудно присутствует тема Марии; огромна роль самой фонемы м — первого звука стихотворения и последнего его звука. Текст насыщен анаграмматическими сочетаниями — желал, смежал (1), свивал (3), узлом (4), злая, взяла (5), закатом (6), пчела (7), жизни (10) и т. д. За два месяца до нашего стихотворения, 15 февраля 1887 года, написано стихотворение «Когда читала ты мучительные строки…», говорящее о гибели человека в огне (оба текста в «Вечерних огнях» помещены рядом). С образом заката (6) в этом стихотворении перекликается оксюморонный образ полночной зари. Все следы ведут к погибшей в огне Марии Лазич. Видимо, ей посвящено стихотворение-роза. Обращение к своей загубленной любви через пространство десятилетий, превращение давнопрошедшего в настоящее, которое останется вечным настоящим искусства, — один из прекраснейших примеров победы Фета над временем.

                           О. Э. Мандельштам
                  «Сёстры — тяжесть и нежность…»

        Сёстры — тяжесть и нежность — одинаковы ваши приметы.

        Медуницы и осы тяжелую розу сосут.
        Человек умирает. Песок остывает согретый,
4.     И вчерашнее солнце на черных носилках несут.

        Ах, тяжелые соты и нежные сети,

        Легче камень поднять, чем имя твое повторить!
        У меня остается одна забота на свете:
8.     Золотая забота, как времени бремя избыть.

        Словно темную воду, я пью помутившийся воздух.

        Время вспахано плугом, и роза землею была.
        В медленном водовороте тяжелые нежные розы,
12.    Розы тяжесть и нежность в двойные венки заплела.

1920

4. В. И. Иванов. «Язык»

                       В. И. Иванов

                            «Язык»

       Родная речь певцу земля родная:

       В ней предков неразменный клад лежит,
       И нашептом дубравным ворожит
4     Внушенных небом песен мать земная.

       Как было древле, глубь заповедная

       Зачатий ждет, и дух над ней кружит…
       И сила недр, полна, в лозе бежит,
8     Словесных гроздий сладость наливная.

       Прославленная, светится, звеня

       С отгулом сфер, звучащих издалеча,
       Стихия светом умного огня.

12    И вещий гимн — их свадебная встреча,

       Как угль, в алмаз замкнувший солнце дня, —
       Творенья духоносного предтеча.