Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки

Сила Печерского не подлежит сомнению; удивительная история о его силе и спасении была пересказана много раз. Мы должны восхищаться тем, как ему удалось осуществить столь дерзкий замысел всего за двадцать два дня. Ранее, описывая злоключения Печерского в концлагере в Минске, я задавалась вопросом, как он смог выжить, но еще более весомым доказательством невероятной силы духа стало то, что в Собиборе он оставался начеку и развил бурную деятельность.

Что касается прибытия Печерского и начального периода его нахождения в лагере, я полагалась в основном на два описания очевидцев. Первое можно найти в упомянутом ранее сборнике свидетельств выживших в Собиборе, рассказанных историку Холокоста Мириам Нович и опубликованных в 1980 г.[44]. Мой второй источник – это сделанный в 1956 г. перевод на голландский язык одних из воспоминаний Печерского,[45] которые еще в 1952 г. были на польский язык переведены Институтом еврейской истории (далее «документ 1952 г.»)[46]. Голландский переводчик этих показаний отметил, что это свидетельство, вероятно, единственный источник информации о Собиборе того времени, помимо депортационных списков Красного Креста[47].

Однако восстание было освещено в 1943 г. в подпольной газете «Голос Варшавы»[48]. Время от времени я натыкалась на неопубликованные воспоминания А.А. Печерского 1972 г., некоторые другие написанные им записки и свидетельские показания, как, например, те, что он давал заочно, когда выступал свидетелем в тех иных процессах 1960–1970-х гг. Ему пришлось давать показания в Москве ввиду запрета покидать СССР. Итоговый документ подвергся жёсткой цензуре со стороны КГБ[49].

Наиболее подробное раннее описание Собибора сделали на русском языке Павел Григорьевич Антокольский (1896–1978) и Вениамин Александрович Каверин (1902–1989). Текст был опубликован в России, стал широко известным и вызвал массу споров. Гораздо позже он был перепечатан в «Чёрной книге» и стал доступен англоязычным читателям[50]. Антокольскому принесли известность его работы о трагедии евреев во время Холокоста. Он стал лёгкой мишенью для более поздних антисемитских выпадов, когда, согласно доминирующей идеологии, существовала только антифашистская борьба с нацистами, а пристальное внимание к евреям признавалось нежелательным. Все, кто страдал или сражался, были объединены под единым названием «советские граждане», и особый статус религиозных или культурных меньшинств не принимался политикой того времени. В ходе кампании по борьбе с космополитизмом, стартовавшей после 1948 г., Антокольскому предъявили обвинение в сионизме и буржуазный национализме.

Одним из важных источников для «Чёрной книги» стали показания Зельмы, которая встретила своего будущего мужа Хаима Энгеля в лагере. Он был родом из Польши, она из Голландии, и вместе они стали известной парой среди выживших в Собиборе. Сельма работала на складе, где сортировали, чистили и отправляли в Германию вещи из багажа жертв[51]. Когда я брала у нее интервью в 2010 г., мы долго говорили об эмоциональном грузе такой работы. Она сортировала детские вещи, находила украшения, письма, дневники. Она знала, что люди, которым принадлежали эти вещи, убиты, отчего она всегда пребывала в подавленном состоянии. Для меня было честью встретиться с ней снова в 2011 г. Она была одной из тех, кто дал интервью для моего проекта «Длинная тень Собибора», реализованного при поддержке Фонда Собибора в Голландии. Вайнберг и Энгель сбежали из лагеря вместе и пережили долгий путь, закончившийся в Нью-Джерси. Энгель входил в центральную группу, планировавшую восстание, и он защищал Зельму во время побега.

Сначала выжившие буквально жаждали рассказать миру о том, что пережили, потому что, как и узники других лагерей, верили, что свидетельство – единственный способ поведать всем, что там происходило. Самый ранний рассказ Зельмы Вайнберг-Энгель о том, что происходило в Собиборе, был опубликован 22 сентября 1944 г. в Amigo di Curacao, газете, публикуемой в голландской колонии в Вест-Индии. Эта публикация предшествует освобождению Голландии в мае 1945 г. Другое раннее признание, на котором основывается «Чёрная книга», было сделано Бером (Довом) Моисеевичем Фрайбергом в 1946 г[52]. Эти два свидетельства – самые ранние по времени. Описания Фрайберга очень натуралистичные, как если бы он верил, что, только рассказывая в таком стиле, он сможет убедить своих читателей. Например, он вспоминает: «Гестаповцы в лагере часто пинали детей и раскалывали им черепа. Они натравливали собак на беззащитных, и эти собаки были натасканы рвать людей на части»[53].