Собирали злато, да черепками богаты

– Какой идиот, – поморщилась худая, бедно одетая женщина. – Наслаждения! Наслаждения – удел недоумков, а наш удел – борьба!

– Разве вы не наслаждаетесь борьбой, Агриппина? – послышался характерный грассирующий голос.

– Меня раздражает этот идиот! Он просто ничтожество и хочет добиться славы, проповедуя чушь, которую не мог даже придумать самостоятельно! – в голосе женщины кипело раздражение.

– Вы напрасно сердитесь, Агриппина. Он проповедует то, что полезно нам.

– Да какая же польза в этом бреде?

– Он, как и мы, провозглашает разрушение, упразднение всех границ и основ. Он освобождает своих последователей от тех рамок, которые мешают им всемерно поддержать нас. Он готовит людей, которые не остановятся ни перед чем для достижения своей самой примитивной цели. Армия восставших рабов, озлобленных и желающих брать своё любым способом! Разве не это нам нужно? Чем больше будет таких, тем легче нам будет перевернуть эту страну, а затем и весь мир, отомстить за наши обиды и унижения и установить свою правду, основанную на силе и решимости освобождённого естества! Так что этот психопат работает на нас. Да и теперь уже мы получаем от него пользу, встречаясь здесь…

– Но было бы лучше, если бы он говорил немного осторожнее, – заговорил третий, судя по голосу, ещё совсем молодой человек. – Если кто-то донесёт, что здесь говорится, то полиция положит конец этим пятницам, а проповедника отправят в жёлтый дом.

– И прекрасно! Это тотчас принесёт ему славу, о которой он так мечтает. Вместо десятков, к нему станут приходить сотни паломников, а тысячи станут читать его размноженные бредни, а прогрессивная общественность поднимет его на свои знамёна, как жертву кровавого царского режима. Всё это лишь на руку нам. Конечно, придётся искать другое место для встреч, но это не так сложно…

– Я хотел сказать вам всем, что в вашей игре я больше участвовать не собираюсь! – внезапно выпалил четвертый. – Я пришёл сюда в последний раз, чтобы сказать вам это!

– Что-о-о??? – протянула женщина. – Да как вы смеете?! Вы…

– Тише, Агриппина, – прервал её Саул. – Говори, Альфонс.

– Мне нечего больше вам сказать. Я не собираюсь помогать вам в преступлении, которое вы задумали. Я не убийца!

– Вот как? Может быть, ты ещё и донесёшь на нас?

– Я не доносчик. Но отныне я не желаю иметь с вами ничего общего. Довольно! Одно дело прятать книги и другие мелочи, а совсем иное – убивать. Здесь я вам не помощник. Прощайте!

– Постой, – голос Саула зазвучал жёстко. – Ты, кажется, забыл об одной малюсенькой малости. А ведь если о ней станет известно, то…

– Я больше не потерплю вашего шантажа. Я сам открою мою тайну всем. Конечно, это будет иметь для меня печальные последствия, но не столь печальные, чтобы проливать из-за этого кровь и участвовать в подлости. Я не пропаду. По крайней мере, из-за меня не погибнут люди, и сам я не окажусь на каторге.

– Трус! Предатель! – прошипела женщина. – Неужели вы думаете, что сможете так легко уйти от нас? Что мы простим вас?

– Я не просил прощения, Агриппина.

– А теперь – лотерея смерти! – торжественно провозгласил проповедник в этот момент. – Для пришедших сюда впервые объясняю правила: сейчас явится некто, в чьих руках будет колода карт, и каждый из присутствующих вытащит по одной, и тот, кому достанется туз пик, умрёт в течение месяца!

– Пиквикский клуб, – пробормотала Агриппина. – Я же говорила, что у этого глупца нет ни единой собственной идеи… Какое ничтожество!

– Зато люди получают лекарство от скуки. Разве вы не знаете, Агриппина, что смерть – лучшее лекарство от этого недуга? Своя или чужая… Альфонс, я надеюсь, вы не струсите и сыграете, по крайней мере, в последний раз?

Альфонс пожал плечами.

Из темноты вынырнула странная фигура в чёрном балахоне с капюшоном, державшая в руке веер карт, и двинулась вдоль наэлектризованных людей, с волнением выхватывающих у неё карту за картой и облегчённо вздыхающих. Наконец, настала время тянуть для примостившейся в углу четвёрки.

– Вы сейчас вытянете этого проклятого туза, – зло бросила Агриппина Альфонсу, бросая на пол крестовую даму.

Альфонс усмехнулся, вытянул карту и передёрнул плечами.

– Ты скоро умрёшь, – прошелестел голос из-под балахона, и невозможно было определить, мужской он или женский.

– Какая глупость! – раздражённо фыркнул Альфонс, бросил карту и направился к выходу.

– Ну, вот, товарищи, – негромко произнёс Саул, – теперь нам осталось привести приговор в исполнение.

– Ты хочешь сказать?..

– Да, Тадеуш, оставлять его в живых нельзя. Во-первых, может донести на нас, а, во-вторых, непедагогично для других… Нужно только придумать план… А пока идёмте, не стоит задерживаться здесь дольше.

Сеанс закончился, и люди стали расходиться. Некоторые недоумённо пожимали плечами, другие, напротив, восхищались услышанным, и какая-то экзальтированная женщина бросилась на колени перед эстрадой и, раздирая платье, истерически возопила:

– Слава учителю! Долой все запреты! Давайте разрушать и наслаждаться! Наслаждаться!

Её подняли и вывели под руки. Тадеуш звонко рассмеялся, задержавшись в дверях: