Собиратель автографов

— Я? Жил? Это еще как сказать… Не знаю, не знаю… каждому, понимаешь, нужно что-то свое… — Перегнувшись через низкую стенку, он схватил бак с дождевой водой и утонувшими в ней листьями и выплеснул ее вниз, на крышу врагов. — Я хочу сказать, что люди, которые приходят за видеокассетами, покупают цыплят, и наоборот. Не знаю, дружище. Как-то я зашел к ним поговорить… — Он пододвинул бак к двери. Алекс встал на колени, чтобы установить его получше на скользком асфальте. Адам выпрямился. — Они как раз пытались организовать какой-то бизнес, вроде моего, они уже долго тут болтались, и владелец этого дела никак не мог успокоиться — дескать, я хочу его разорить, чтобы его дети голодали…

— У меня колени намокли. Разоришь его, пожалуй. Держи карман шире — у него еще восемь лавок по городу.

— Нет, погоди — где же она? Поблизости наверное. Провалилась в водосточную трубу, когда шел дождь — ах!

Адам вытянул свою зацеплялку (сделанную из двух вешалок-плечиков, нескольких эластичных шнуров и согнутой вилки) из тайника — водосточной трубы.

— Напомни мне еще раз зачем…

— Слушай, дружище, если бы ты терял ключи так же часто, как я, то сделал бы то же самое. Поставь, пожалуйста, на место цветочный ящик.

Алекс шмякнул вниз полный мокрой земли, облепленный, как пиявками, влажными листьями ящик. Адам засунул зацеплялку в дверную щель для почты и начал возить крючком по коврику внизу, на котором должен был лежать ключ.

Алекс от скуки стал смотреть на унылый дворик за стеной — местопребывание Счастливых Жареных Цыплят. За последнее лето тянувшийся шестой год конфликт с соседями пошел на убыль. Через стену полетели шуточки, и Алекс с Адамом даже откликнулись на сделанное как бы между прочим предложение: Сыгранем? Да-да, хотите попробовать? — и приняли участие в их сумасшедших играх (индийцы?), когда все носились по расчерченной мелом площадке, только без мяча. И им в этих игрищах сопутствовал успех. Заодно лишние килограммчики скинули и загорели — Алекс покоричневел и похудел так, что стал походить на вечно раздетых по пояс ребят, которые там работали. Забавно, конечно. Но и только. Сейчас за стеной стояли двое соседей с какими-то большими черными мешками, пили колу, попыхивали сигаретами и на вызывающий взгляд Алекса ответили еще более наглым. Алекс неожиданно для себя показал им палец — фак — и бросился прочь от стены, через которую уже перелетали пустые банки.

— Адамчик, они над тобой потешаются. На них еще никто в суд не подавал? Разбабахай их. Сперва накатай на них телегу санинспектору. Спроси Джозефа — он тебе подскажет, что и как.

От тревожных мыслей добродушное личико Адама помрачнело.

— Ты же знаешь, — сказал он в щель для почты, — меня беспокоит и выводит из равновесия только одно. — Его напряженная рука продолжала делать строго выверенные движения, и он наконец подцепил и потащил ключ. — Что они начинают свой шурум-бурум в Йом-Киппур[37] — зная, что меня здесь не будет. Зная. По-моему, это никуда не годится. Ага! Попался! — Ключ наконец оказался в его руке, и дверь открылась. — В любом случае, хватит об этом. Сыт по горло. Сезам, откройся! Чаю?

Двери всех комнат в квартире Адама выходили в прихожую. Одна крохотная гостиная, одна спаленка, кухонька и сортирчик (последний точно как коробок — можно обвязать ленточкой и подарить на день рождения). Ни душа, ни ванны не было. Раковина только на кухне.

Если вам улыбнется удача и вы проведете день с Адамом — только вы и он, от нечего делать фланирующие по городу, — вас ждет настоящий фейерверк остроумия и эрудиции. Чего только не знает Адам! Поп-музыка со всеми ее тайнами, причем исследуемыми умом по-еврейски проницательным и глубоким. Вас также ждет экскурсия по всевозможным любопытным заведениям, хорошо знакомым Адаму. Плавательные бассейны, тренажерные залы, приюты для бездомных, гей-сауны, женские монастыри («Да кто нас туда пустит?!» — «Алекс, монахини спят и видят, как погрязший в грехе молодой человек, желательно еврей, постучится к ним и взмолится, чтобы его сняли с иглы»), дома для престарелых, школы.

2

Самым лучшим местом в квартире Адама была гостиная. Она состояла из двух смежных комнат, протянувшихся вдоль широкого окна, наподобие лондонского автобуса. Хозяин установил в ней два режима: светлый для разных занятий и темный для перекуров. На этот раз шторы были задернуты и стоял полумрак. Обнаружив, что в потемках ничего не видно, Алекс зажег две свечи на кофейном столике (широкой доске на кирпичах). Как обычно, все вокруг было наполнено высоким мифическим смыслом. Центр Вселенной. Средоточие культуры и знаний. И весь несовершенный мир.