Собиратель автографов

— Смотри, Иан: Нью-Йорк, — сказал Алекс, когда они проходили через огромную вращающуюся дверь.

— Точно, Нью-Йорк.

— Бывал в Нью-Йорке?

— Хотел бы сказать «да», но, увы, нет.

— Ну и как впечатления?

— Ночью… — начал Иан и вышел из сегмента двери. Сыпал снег. Алекс открыл рот, чтобы что-то спросить, но едва не захлебнулся на ветру — ему в лицо бросило горсть снега, с несвежим металлическим привкусом. — …Все кошки серые. Что там, что здесь — без разницы.

Алекс увидел сквозь метель знаменитые местные такси: машины подъезжали одна за другой, как по расписанию, без пауз и не скапливаясь.

— Такое ощущение, что я здесь уже бывал, — сообщил Иан, открыв глаза в тот момент, когда рядом остановилось такси и водитель опустил стекло, — в другой жизни или что-то в этом роде. Судьба была сюда прилететь, а? Я ведь…

— Шеф, — по-свойски обратился Алекс к таксисту, снимая сумки с тележки, — нам в Манхэттен, «Последний поворот на Бруклин», «В порту», «Злые улицы», «Чудеса на 34-й стрит», «Вестсайдская история», «Увольнение в город», «Серпико», «Солнечные мальчики», «Выбор Софи»…

— «Все о Еве», — перебил его таксист, — «Кинг Конг», «Уолл-стрит», «Власть луны», «Продюсеры», «Номер в отеле, „Плаза“», «Приезжие», первоначальный и римейк, «Крестный отец», части первая и вторая, «Крамер против Крамера», бастер-бомбастер. До обеда будем перечислять, приятель? А счетчик тикает.

— Здесь каждый раньше бывал, Доув. — И Алекс открыл дверцу машины.

— Рехнулись, что ли? — выскакивая из вращающихся дверей, закричал Лавлир, в голове у которого, видно, было совсем другое кино. — Тут за углом лимузины стоят!

— Ох, ну и жизнь, — с чувством выдохнул Лавлир, неуклюже изобразив на международном языке жестов «роскошь» (закинул руки за голову, а ноги вытянул вперед, положив одну на другую). — То есть вот это — жизнь!

Алекс восторгаться не спешил. Лимузин только снаружи выглядел невероятно длинным. А стоило в него залезть, оказался ничуть не просторнее и не уютнее обычного желтого такси. И такой же грязноватый, с сиденьями, по которым ерзало-переерзало великое множество искателей приключений. Но если бы только это! А сколько тут минетов сделано? Сколько шампанского выпито? Будто другого места не найти — обязательно надо со всеми своими делами в лимузин лезть…

Лавлир достал из сумки две пыльные бутылки мутноватого виски, которое разбавил теплой выдохшейся колой. Он поднял свой стакан и произнес дежурный тост за снег, за город, за его копов, за небоскребы на горизонте, за отпадные хот-доги и телок в высоких сапожках, которые пока еще не заснули вечным сном от передозировки… Лавлир был родом из Миннесоты.

Но они еще как бы и не прибыли в Америку. За окошком тянулись заснеженные сонные субботние предместья. По дороге из аэропорта Алекс то и дело зевал; ему хотелось остановить машину, постучать в одну из этих деревянных дверей, прошествовать как ни в чем не бывало мимо заспанного хозяина и его женушки и зависнуть у них до самого завтрака, когда даже их малышня проснется и начнет подавать голоса. Но в предместьях на шару ни к кому не впишешься. Надо знать адресок. Только в самом Нью-Йорке можно вываливаться из машины где ни попадя и глазеть на статуи и оперные театры. А тут без приглашения — ни-ни.

Между тем город неумолимо приближался. Лавлир взял Доува за затылок и повернул его голову в нужном направлении:

— О’кей, о’кей, о’кей, Доув — приготовься, сядь поближе к окошку, о’кей, готов? О’кей… смотри… вот!

Машина полетела по виражу, и город вырос перед ними, как из-под земли: зубчато-неровный в лунном свете, будто окаменевшая кардиограмма заходящегося в экстазе человека. Алекс испытал не меньшее потрясение — по правде говоря, ни в одном другом городе мира он побывать не мечтал. Ведь сколько ни развлекайся с подружкой на стороне, а надо когда-то и домой, к супружнице, возвращаться. И теперь Алекс повернулся к другому окошку, воззрясь на залив, унылый Бруклин (от голландского Breuckelen, т. е. бугристая земля) вдали и размытый контур каменной леди собственной персоной. Казалось, она только что вознесла меч, а снег метался вокруг нее.

2

Повернули с трассы к городу. К отелю «Ротендейл», доживающему свой век колоссу. На его старый кирпич положили новую краску и пристроили по бокам два крыла. Поблизости начала селиться публика побогаче, и «Ротендейл» старался держать марку. Наспех принарядившемуся, ему не хватало истинной респектабельности — словно поистаскавшегося старикана облачили в парадный костюм и притащили на чью-то свадьбу.

Все внутри было одного пошиба: медные и золотые обои, цветы без запаха, фальшивые мраморные фонтанчики, повторяющиеся монограммы на ковре и заученные улыбки, сразу окружившие Алекса со всех сторон.

— Джентльмены, — обратился к ним одетый с иголочки молодой человек, — вы прибыли на «Автографикану»?

Алекс вспомнил, как шел по вестибюлю. Что его выдало? Он угрюмо достал сумку с приготовленными для «Автографиканы» раритетами и стал в ней копаться. Лавлир выяснял у молодого человека, что интересного есть в отеле.