Собиратель душ (СИ)

Первым делом, вернувшись с занятия, я обнаружила в покоях Кошачий глаз, с которой мы обнялись со счастливым девчачьим визгом. Она долго и многословно благодарила меня за избавление от парнокопытных подопечных, я ее в свою очередь благодарила за очень точное выполнение просьб и за свитер отдельно. Пришлось также соврать, что эту вещь слуги сожгли (хотя на самом деле сожжены были лишь несколько кусков рукавов и переда, которые я грубо откромсала найденными в шкатулке для рукоделия (это такой предмет интерьера в женской комнате, который присутствует на видном месте вне зависимости от того, пользуются им или нет) ножницами.

Кошачий глаз посетовала, что эта вещь — семейная реликвия, досталась от дедушки (тут я критическим взором окинула тщедушную фигурку передо мной, пытаясь увязать ее с размерами самого крупного из медвежьих видов). Кошачий глаз звонко рассмеялась и поведала, что на самом деле в ее семье очень много межрасовых браков — такая можно сказать традиция, но стоит появиться хоть одному вампиру — и все потомки становятся вампирами. Чудо-генетика. Я извинилась несколько раз за гибель свитера из шерсти дедушки, про себя проговаривая, что я прошу прощения за его порчу и наглое присваивание.

Кошачий глаз с гордостью, будто сама шила, показала мне обновки в гардеробном шкафу. За то недолгое время, которое я посвятила изучение генеалогических мангровых зарослей вампирьей правящей семьи, в покои принесли по-настоящему теплую и удобную одежду из мягкой замши, кожи и меха. Я едва сдержала восторженный писк при виде мягких облегающих попу штанишек, в которых хотелось умереть от счастья и тепла. От щедрот императора в моем пользовании появились несколько костюмов для верховой езды, состоящие из штанов и удлиненного жакета, представляющего собой нечто среднее между платьем и пальто. Кроме того, прибавилась пара платьев из плотной ткани весьма закрытого кроя, но при этом очень красивых и интригующе облегающих. Сама ткань играла на солнце, словно живая чешуя мифического дракона. Вместо непрактичных туфелек из атласа появились короткие сапожки на маленьком каблуке, которые я тут же обула вместо колючих носков.

За моей спиной тут же возникла гувернантка, которая объявила двадцатиминутную готовность к прогулке, обещанной еще вчера. Я кивнула горничной, чтобы она принесла мне пару булочек или бутербродов с кухни, пока самостоятельно переодевалась в идеально садящиеся по фигуре вещи. Пожалуй, в тот момент я впервые оценила преимущество высокого общественного положения.

Участники прогулки собрались внизу в огромном холле, высота потолка которого составляла не меньше четырех этажей. Сие великолепие поддерживали арки и колонны, стилизованные под стволы деревьев. Окно в виде «розы» как раз в этот момент озарилось дневным солнцем, лениво перевалившимся через зенит. Я спускалась по парадной лестнице, откровенно любуясь игрой цвета, порождаемой витражами. А участники прогулки любовались мной. Не все, правда, поскольку неизменные подруги суровых дней императора — сестры де Брие — поспешили отвернуться и усиленно зашептались. Я, должно быть, заинтриговала вампира немного оттопыренной щекой, потому что последний пирожок исчез за ней непосредственно перед выходом на свет, но кусок оказался слишком велик. Император изумленно наблюдал, как мое лицо, усиленно работая челюстью, медленно возвращается к нормальным пропорциям.

Лестница была очень-очень длинной, так что эпичное появление подзатянулось, под конец я почти бежала, легко прыгая через несколько ступенек в конце каждого пролета, как в детстве. Это не могло кончиться благополучно, так что не было ничего удивительного в моем падении на скользкий пол холла, которое непременно состоялось бы, будь император менее расторопен.

— Моя прелес-сть, — прошептал-просвистел он мне на ухо, прижав к себе, а я едва подавила дрожь ужаса, явственно расслышав интонации Голлума в его свисте. Вдоль позвоночника пробежали прохладные мурашки. Видимо, почувствовав, как я закаменела, вампир с неудовольствием отстранился.

Среди предоставленного разнообразия, я выбрала максимально закрытый костюм для верховой езды. Кошачий глаз открыла было рот, чтобы дать совет, когда вернулась с перекусом, но я ее удержала, задав самый естественный вопрос:

— Мне ведь идет?

Ей ничего не оставалось, как согласиться, потому что сочный горчичный цвет мне действительно шел. И пышная меховая оторочка на шее и вдоль застежки спереди смотрелась как украшение.