Собиратель костей

Не спрашивая у хозяина разрешения, Бергер достал из кармана пачку «Мальборо» и закурил. Из другого кармана, как из волшебной шляпы фокусника, возникла складная металлическая пепельница. Бергер сидел на стуле, скрестив свои худые ноги, и напоминал теперь юношу, впервые вышедшего в свет и пробующего табак в компании взрослых.

— Линкольн, я полагаю, вы понимаете, какие проблемы возникают в нашем деле?

Конечно, он все прекрасно понимал. Именно поэтому Бергер и прилетел сюда лично, и по тем же причинам ни один из лечащих врачей Райма не согласился помочь ему. Подстегивать неизбежную смерть — это одно дело. Между прочим, почти треть всех врачей, которым приходится пользовать неизлечимых больных, нередко выписывают смертельные дозировки лекарств. И в этих случаях прокуроры в основном закрывают глаза на подробности смерти, если только сам доктор не начинает щеголять своей причастностью к случившемуся, как это было с Кеворкяном.

Но калека, инвалид, паралитик — тут совсем другое дело. Линкольну Райму недавно исполнилось сорок лет. Он отказался от искусственной вентиляции легких, и, если внутри него не было нескольких коварных генов, то ничто не помешало бы ему дожить лет до восьмидесяти.

— Позвольте мне быть с вами откровенным до конца, — продолжал Бергер. — Я должен быть уверен, что меня не подставляют.

— Подставляют?

— Ну, все эти преследования со стороны прокуратуры… Я уже попадал в такую ловушку.

Райм искренне рассмеялся:

— Вы знаете, генеральный прокурор Нью-Йорка — слишком занятый человек, чтобы разбираться в жалобах какого-то инвалида.

Взгляд Райма случайно упал на оставленный Селитто отчет:

… в десяти футах юго-западнее жертвы на небольшом холмике белого песка найден плотный шарик беловатого цвета примерно шести сантиметров в диаметре. Вещество было подвергнуто энергорассеивающему просвечиванию в рентгеновских лучах. Получена формула: Ca2Mg(Al,Si)8O22(OH)2. Источник вещества не обнаружен. Образец отослан в лабораторию ФБР для дальнейшего анализа…

— Мне приходится соблюдать крайнюю осторожность, — добавил Бергер. — И это составляет существенную часть моей профессиональной деятельности. Ведь я теперь полностью отказался от ортопедии. Кроме того, то, чем я занимаюсь сейчас, больше, чем обыкновенная работа. Я посвятил свою жизнь помощи другим в окончании их жизни.

…В непосредственной близости от вышеуказанного предмета, а именно в трех дюймах, были найдены, два обрывка бумаги. Один из них представляет собой фрагмент обыкновенной газеты со словами «три часа дня» (шрифт «Таймс Роман», краска типографская, используемая для печати коммерческих газет). Второй фрагмент предположительно является частью страницы из книги с напечатанными на нем цифрами «823». Шрифт «Гарамонд». При нингидриновом анализе обнаружены скрытые отпечатки пальцев. Идентификация невозможна…

Что-то начинало терзать Райма. Например, этот шарик. Почему Перетти сразу не выяснил, что это такое? Вроде бы, здесь все достаточно очевидно. И для чего эти вещественные доказательства — и шарик, и обрывки бумаги — помещены в одну кучу? Что-то явно было не так…

— Линкольн?

— Простите…

— Я говорил… Вы же не являетесь смертельно больным человеком, умирающим от невыносимой боли. Кроме того, у вас есть крыша над головой. У вас есть деньги, талант. Вы консультируете полицейских… и это приносит людям огромную пользу. Если бы вы захотели, то смогли бы вести достойную и… да-да! — продуктивную жизнь. И достаточно долгую.

— Долгую. Вот именно. В этом тоже заключается моя проблема. — Райму надоело вести себя слишком корректно, и он позволил себе грубо рявкнуть на доктора: — А на черта мне эта долгая жизнь, скажите на милость?!

— Понимаете, — медленно заговорил Бергер, — если у вас имеется хоть малейший шанс на то, что вы могли бы пожалеть о своем решении, то ведь жить с этим дальше придется мне. А не вам.

— А кому интересно в этом копаться? Никто ничего и не узнает.

Тем не менее, глаза его воровато вернулись к отчету: