Собиратель миров

Было немного людей, на которых он мог положиться, людей вроде этого Бёртона, который добросовестно докладывал о поведении туземцев. Генерал с удовольствием беседовал с ним. Его взгляд на вещи был так свеж, словно сотворение мира едва закончилось. Но была у этого молодого человека слабость, фатальная слабость. Он не мог остановится на наблюдении за чуждой обстановкой. Он желал в ней участвовать. Он попал под ее влияние, настолько сильно, что мечтал сохранить ее отсталое обличье. Их позиции были диаметрально противоположны. Генерал стремился изменить и улучшить чужой мир. А Бёртон желал предоставить этот мир его собственным законам, считая, что улучшение станет истреблением. Этого генерал не понимал, тем более что молодой солдат не пытался оспаривать превосходство британской цивилизации над местными обычаями. Но разве не должно превосходство пробивать себе дорогу? Разве не это естественный исторический процесс? Последовательность мысли не относилась к сильным сторонам этого офицера. Как и все прочие, он горячо порицал вездесущую глупость, и леность, и дикость. Его приговоры бывали чрезвычайно резки. Чего стоит последний тезис, завладевший его умом. Зависть, ненависть и злость — вот семена, которые туземец сеет повсюду, где только может. Не из какого-то дьявольского образа мыслей, а потому что это инстинкт, проистекающий из его лукавой слабости. Это уж чересчур. Тем не менее человек, провозглашающий такой вердикт, настаивал на сохранении местных порядков. Порой в него закрадывалось подозрение, что офицер изображает наигранное негодование, дабы уберечь себя от упреков в мягкотелости по отношению к местным. Он был загадкой, этот Бёртон. Обычно он высказывал такое мнение, какого от него не ожидали. Не надо вешать убийц, настаивал он в последнем разговоре. Их следует привязывать к жерлу пушки и затем из этой пушки палить. Да, жестоко. И все-таки я полагаю, наше сочувствие не должно сбиваться с изведанной тропы реалистичности. Нельзя упускать из вида момент устрашения. Разорванный на куски убийца лишается погребения, без которого мусульманину заказан путь в рай. Если же мы его вешаем, труп следует сжигать, из тех же самых соображений. Равные права для всех — этот закон не подходит для данной местности. За долгое время пути сюда наше уголовное право несколько утратило свою эффективность. Посмотрите, заключить человека под стражу — это, пожалуй, действенно в Манчестере, а в Синдхе имеет почти противоположный результат. Простой мужик в этих широтах воспринимает несколько месяцев в нашей тюрьме как отдых. Он спокойно ест, пьет, дремлет и курит трубку. Вместо этого мы должны бедняков за преступления сечь, а с богатых брать штраф. Вот это произведет впечатление. Нет, последовательностью он однозначно не отличался, этот офицер, имевший прерогативу личного доклада генералу.

31. НАУКАРАМ

II Aum Avanishaaya namaha I Sarvavighnopashantaye namaha I Aum Ganeshaya namaha II

— Я сегодня пришел по одной-единственной причине. Я хочу наконец получить что-то на руки. Доказательство того, что мы уже месяц сидим здесь ежедневно. Что-то, что выглядит на шестнадцать рупий. Хотя бы знак, который даст мне новую надежду.

— Мы еще не закончили. Я же не виноват, что ты так много пережил.

— Не виноваты? Когда я пришел к вам месяц назад, то хотел всего лишь рекомендательное письмо на две страницы.

— У нас не было речи про две страницы.

— Но и не про сотню.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы вы мне к завтрашнему дню написали предварительный вариант. Несколько страниц, где перечислено все самое важное. Я хочу как можно скорее начать новую работу. Когда придет монсун, в каждом хорошем доме будет много работы. Фиренги тогда проводят почти все время дома. Я смогу с ними встретиться, когда буду ходить по округе и представлять себя.

— Я не уважаю вещи, сделанные наполовину. Мы должны дождаться завершения работы, тогда ты сможешь представлять себя с окончательным и наилучшим вариантом письма. Монсун проходит не быстро.

— Я настаиваю.

— Ну, раз ты настаиваешь, значит, никаких обсуждений быть не может? Настаиваю? Где ты этому научился?

— Месяц — долгий срок. Даже такой человек, как я, может догадаться, что его водят за нос.

32. ВЛАСТЬ ПОЭТА