Собиратель рая

Музыка все-таки была и теперь – она услышала ее через квартал и, свернув за угол, увидела чернокожего саксофониста, который мощно надувал щеки, тиская свой сверкающий инструмент. Музыка действовала на Марину Львовну неодолимо, пройти мимо она не могла. Напротив саксофониста стояло человек десять, она присоединилась к ним, завороженно на него глядя. Как и другие, она немного двигалась в такт музыке, и это общее с остальными движение радовало ее, давая чувство причастности: она больше не была одна, фестиваль и для нее был праздником, дарил ей часть своего веселья. В окружавшей музыканта плотной группе людей холодный ветер не казался уже таким пронзительным, а быстро сгущавшиеся сумерки подступали незаметно. Марина Львовна вспомнила, что должна торопиться, лишь когда стали зажигаться окна и огромные дома вокруг нее наполнились светом. Она пошла дальше, то и дело ошеломленно озираясь на сияющие стены, громоздившиеся со всех сторон до небес. Там и тут загорались непонятные надписи, но она догадалась, что это сделано для гостей фестиваля, чтобы они могли прочесть на своих языках. Через пару кварталов она дошла до улицы, которая вся тонула в огнях. Здесь горели не только окна, но и громадные, занимавшие целые стены экраны, где проносились автомобили, скакали лошади, наклонялись, изливая жидкость в бокалы, огромные бутылки, а трехэтажные красавицы, окропив себя духами, приоткрывали в улыбках рты, способные проглотить пару автобусов зараз. Марина Львовна растерялась: как ей отыскать среди всего этого светопреставления проезд Художественного театра или кого-то, кто подсказал бы ей, где он? Толпы людей, сталкиваясь и пересекаясь, бродили в этих потоках света, некоторые смеялись или разговаривали, но большинство, показалось Марине Львовне, выглядели такими же потерянными, как она. Над головами прохожих возвышалась на постаменте статуя в старинной одежде, кто-то бросил монету в лежащую внизу шляпу, и статуя вдруг ожила и галантно раскланялась. Марина Львовна удивилась и некоторое время не спускала со статуи глаз, пока та не раскланялась с нею тоже, совершенно бесплатно. Очень приятно, подумала Марина Львовна, хоть кто-то ее заметил. А вот и люди в костюмах и масках, на прошлом фестивале они тоже были, хотя и другие. Один в черной маске, с высокими, как у летучей мыши, крыльями за спиной, другой в синем трико и красном плаще, они раздавали какие-то билеты и фотографировались с прохожими. Существо зеленого цвета с длинными острыми ушами и морщинистым лбом она сперва не заметила, потому что оно было совсем маленького роста, почти карлик, а когда разглядела, подумала, что так, наверное, выглядит ее домовой, крадущий у нее или перекладывающий с места на место разные вещи, очки и документы. Вот у него она и спросит, как пройти к проезду Художественного театра, уж он-то должен всё здесь знать. Вид у зеленого карлика был очень серьезный, но добродушный, и не одна Марина Львовна прониклась к нему доверием: желающих сфотографироваться с ним было больше всего. Она стала проталкиваться к нему, ей уступали, но неохотно. Она была уже почти у цели, когда споткнулась и, не успев ничего понять, оказалась на асфальте, больно ударившись о него затылком. Ей помогли подняться, вернули укатившуюся шляпу, довели под руки до скамейки. Она разом ослабла, совсем растерялась, люди вокруг нее много и непонятно говорили, а ей хотелось только, чтобы ее оставили в покое, ей всё стало безразлично. Непонятные люди наконец ушли, зеленый карлик тоже пропал, она осталась сидеть, глядя остановившимися глазами на огромные рекламные экраны с мелькающими по ним лошадьми, машинами, бутылками, красавицами. Снова и снова, в неизменном порядке: лошади, машины, бутылки, красавицы. И опять. И еще раз. И еще бесчисленное число раз. Скоро она перестала различать их, лавина мельтешащих цветных пятен обрушивалась в ее глаза, переполняла и проносилась сквозь нее, ни на секунду не прекращаясь. Отвернуться было некуда, экраны были со всех сторон, да она и не пыталась. Если же она закрывала глаза, свет проникал под веки и пятна продолжали топтаться в пульсирующей темноте ее мозга, давя и расталкивая друг друга…