Собиратели ракушек

К утру ленивая усталость не прошла. И на душе было тяжело, непонятно почему. Но, когда Пенелопа окончательно проснулась, она вспомнила: Космо. За окном лило, гостей к воскресному обеду на этот раз не ожидалось, и она позволила себе до половины десятого проваляться в постели. Потом встала, собралась и пошла на почту получить воскресные газеты. В церкви звонили колокола, кое-кто из прихожан сворачивал под кладбищенские ворота, торопясь к утренней службе. Пенелопа в который раз пожалела, что не религиозна по-настоящему. Она, конечно, верила в Бога и посещала церковь в дни Рождества и Пасхи, потому что во что-то верить надо, иначе жизнь невыносима. Но сейчас, при виде этих людей, гуськом идущих по дорожке между старинными покосившимися надгробиями, ее потянуло присоединиться к ним и в этой общности обрести утешение. Но нет. Это и раньше у нее не получалось, и теперь не получится. И Бог тут ни при чем; просто такой уж у нее склад ума.

Вернувшись домой, Пенелопа разожгла камин и села читать «Обсервер», а потом собрала себе поесть: кусок холодного ростбифа, яблоко и стакан вина. Поев на кухне, вернулась в гостиную и прилегла вздремнуть на диван. Когда проснулась, дождь уже кончился. Надев сапоги и старую куртку, Пенелопа вышла в сад. Розы она обрезала и подкормила компостом осенью, но все-таки еще остались сухие побеги, и она приступила к работе, углубившись в колючие заросли.

Как всегда, за работой мысли ее были целиком поглощены цветами и Пенелопа утратила ощущение времени, поэтому очень удивилась, когда, выпрямив затекшую спину, увидела двух человек, идущих к ней по траве, – она не слышала, как подъехала машина, и гостей сегодня не ждала.

Это были девушка и мужчина. Рослый и очень красивый молодой человек, темноволосый, синеглазый, шел к ней, руки в карманы. Амброз. У Пенелопы екнуло сердце, но она тут же одернула себя. Глупости! Это был не Амброз, явившийся к ней из прошлого, а ее сын Ноэль, который так похож на своего покойного отца, что всякий раз при его неожиданном появлении ей на минуту становилось не по себе.

Ноэль и, естественно, с девушкой.

Пенелопа успокоилась, сумела улыбнуться, сунула в карман садовые ножницы, сняла рукавицы и выбралась из розового куста.

– Привет, ма.

Подойдя к матери и все так же не вынимая рук из карманов, он наклонился и чмокнул ее в щеку.

– Какой сюрприз! Откуда ты взялся?

– Мы гостили в Уилтшире. И решили заехать по пути, узнать, как ты тут.

Уилтшир? Заехать по пути из Уилтшира? Да это огромный крюк.

– Ма, знакомься, это Амабель.

– Здравствуйте.

– Привет, – произнесла Амабель, не протягивая руки.

Маленькая, как девочка, волосы рассыпаны по плечам, точно водоросли, круглые бледно-зеленые крыжовины-глаза. Одета в просторное, по щиколотки, твидовое пальто, которое сразу показалось Пенелопе знакомым, а со второго взгляда она узнала в нем старое пальто Лоренса Стерна, непонятным образом исчезнувшее при переезде из Лондона.

Она снова повернулась к Ноэлю:

– Ты гостил в Уилтшире? У кого же?

– Да у одних людей, Эрли, это знакомые Амабель. Но мы сразу после второго завтрака уехали, и я подумал… ведь я не видел тебя после больницы, дай-ка заеду, узнаю, как у тебя дела. – Он улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой. – Надо сказать, ты выглядишь потрясающе. Я думал, увижу тебя бледной, слабой, лежащей на диване…

Упоминание о больнице рассердило Пенелопу.

– Паника на пустом месте. Ничего со мной не было. Нэнси, как всегда, сделала из мухи слона. Терпеть не могу, когда надо мной охают. – Она тут же раскаялась в своих словах, ведь он так трогательно приехал издалека навестить мать. – Славно, что ты беспокоишься обо мне, но у меня все в полном порядке. И я очень рада вашему приезду. Который час? Боже, почти половина пятого! Выпьете у меня чаю? Идемте в дом. Ты отведи Амабель, Ноэль, а я через две минуты присоединюсь к вам, только сниму сапоги.

Они пошли по траве ко входу со стороны зимнего сада, а Пенелопа постояла, посмотрела им вслед, а потом вернулась в дом через черный ход, где переобулась в туфли, повесила куртку, затем поднялась наверх, прошла к себе через пустые спальни, вымыла руки, причесалась. Спустившись по второй лестнице, она поставила кипятить чайник, собрала поднос. В жестянке нашлась половина фруктового торта. Ноэль его любит, а у этой девочки, Амабель, вид такой, будто она всю жизнь недоедает. Может быть, анорексия? Похоже, что так. Ноэль всегда находит себе каких-то немыслимых подружек.

Пенелопа заварила чай и внесла поднос в гостиную. Амабель, уже без пальто, сидела, забившись с ногами в угол дивана, похожая на тощего котенка, а Ноэль подкладывал поленья в прогоравший камин. Пенелопа поставила поднос. Амабель сказала:

– Потрясный дом.

Пенелопа постаралась ответить как можно дружелюбнее:

– Правда, уютный?

Глаза-крыжовины обратились на «Собирателей ракушек».

– Потрясная картина.

– На нее все обращают внимание.

– Это Корнуолл?

– Да, Порткеррис.

– Я так и знала. Я жила там один раз в каникулы, но все время лил дождь.

– Надо же.