Собиратели ракушек

Урожай в том году выдался хороший, фермеры были довольны, однако всем было ясно: когда пробьет час, министерство сельского хозяйства начнет их трясти. Что же касалось американских солдат, то они, вопреки опасениям, не внесли особых изменений в жизнь Порткерриса. Мрачные пророчества местных святош не сбылись: ни пьяных, ни драк, ни изнасилований не наблюдалось. Напротив, солдаты вели себя на удивление благовоспитанно. Молодые, поджарые, стриженные под «ежик», в маскировочных куртках и в красных беретах, они топали по улицам в своих тяжеленных башмаках на толстой резиновой подошве, и, если не считать раздававшегося иной раз лихого посвиста да дружеских разговоров с местными мальчишками, чьи карманы тотчас же отвисали от шоколадок и жевательных резинок, их присутствие мало чем нарушало обычную жизнь городка. Следуя инструкциям, а быть может, из соображений секретности, чтобы не маршировать у всех на виду, в порт их возили на грузовиках, набивая кузов до отказа, и в джипах, к которым были прицеплены трейлеры, где высились груды веревок, «кошек» и крюков. Тут уж, словно стараясь оправдать все опасения, которые предшествовали прибытию рейнджеров, они встречали попадавшихся им на пути девушек таким лихим посвистом, что те не знали, куда им деваться. Однако изнурительные тренировки все продолжались, и скоро стало ясно, что генерал Уотсон-Грант был прав: после поездок по бурному морю и подъемов на Боскарбенские скалы парни и не помышляли ни о каких вечерних развлечениях. Горячий душ, ужин и постель — вот все, что им было нужно.

Вдобавок ко всему испортилась погода. Задул норд-вест, барометр упал, с океана шли низкие серые тучи, то и дело лил дождь. Мокрый булыжник на узких улочках блестел, как рыбья чешуя, потоки воды уносили вниз по канавам мусор и намокшие обрывки бумаги. В Карн-коттедже размыло цветочные бордюры, у старого дерева обломилась ветка, а вся кухня была увешана мокрым бельем — больше сушить его было негде.

— В такую погоду не до амурных похождений, — меланхолично заметил Лоренс, глядя в окно.

Море было мрачное, свирепое. Бурлящие валы обрушивались на берег, выбрасывая мусор и плавник далеко за обычную линию прилива. Появлялись на этой полосе и вовсе интересные предметы. Несколько месяцев назад в Атлантическом океане был торпедирован и потоплен торговый корабль, и вот теперь наконец его печальные останки приливами и ветром прибило к берегу: два спасательных пояса, палубные доски и несколько деревянных ящиков.

Первым их заметил ранним утром отец Эрни Пенберта, проезжавший вдоль берега на своей конной тележке. В одиннадцать утра того же дня у задней двери Карн-коттеджа появился сам Эрни. Пенелопа чистила яблоки. С черного клеенчатого плаща Эрни струйками стекала вода, насквозь промокшая кепка сползла на самый нос, но на лице сияла улыбка.

— Не желаете ли консервированных персиков, мадам? — весело спросил он.

— Консервированных персиков? Решил надо мной подшутить, Эрни?

— У отца в лавке целых два ящика. Подобрал на северном берегу. Он и не знал, что в них, привез домой, открыл — глядь, а там консервы — калифорнийские персики. Как свежие!

— Вот так находка! И что, правда… можно взять две-три банки?

— Отец отложил вам шесть. Решил, что детям они понравятся. Сказал, можете забирать в любое время.

— Он просто святой, твой отец! Ах, Эрни, большое тебе спасибо! Заберу сегодня же, пока он не передумал.

— Не беспокойтесь, не передумает.

— Позавтракаешь с нами?

— Спасибо, но я не могу. Отец меня ждет.

Сразу после ланча Пенелопа обулась, застегнула на все пуговицы желтый непромокаемый плащ, нахлобучила по самые уши старую шляпу и, захватив две вместительные корзины, отправилась в город. Ветер чуть не сбивал с ног, дождь сек лицо, но, выдержав первый натиск, Пенелопа даже начала получать удовольствие от противоборства со стихией. Городок словно вымер — все попрятались по домам, но и это Пенелопе понравилось — она была одна во всем городе, шагая по нему, точно отважный первооткрыватель, — он принадлежал ей.

Зеленная мистера Пенберта была в Нижнем городе, на полпути к порту. К ней можно было подойти переулками, но Пенелопа выбрала дорогу вдоль берега и, завернув за спасательную станцию, оказалась лицом к лицу с разбушевавшимся океаном. Волны заливали весь берег, в порту кипела свинцового цвета вода. С криками носились чайки, плясали у причала рыбачьи лодки, вдалеке, у Северного пирса, раскачивались на якорях десантные суда. Как видно, американцев решили пощадить в такую погоду.

Не без чувства облегчения Пенелопа добрела наконец до маленькой лавчонки зеленщика, расположившейся на перекрестке двух переулков. Она отворила дверь и ступила внутрь. Над ее головой звякнул звоночек, и тотчас занавеска в глубине лавки отдернулась, и появился мистер Пенберт в своем обычном одеянии — синяя шерстяная фуфайка и похожая на гриб шляпа. В лавке приятно пахло яблоками, пастернаком и землей.

— Это я, — сообщила Пенелопа, хотя могла бы и не сообщать. С ее плаща струйками стекала вода.