Соблазн

— Чего хотел? — не глядя, перебирает на столе бумаги. — Обратно не возьму…

Твоё место займёт один из этих мальчиков.

Неоднозначная фраза. Хищная улыбка.

Неа… не цепляет. Хоть со всеми тремя сразу перепихнись!

— Ради Бога! Я не за этим. Я за записью.

— А с чего ты взял, что моё предложение всё ещё актуально?

— Аль… Моя женщина беременна, — смотрю ей в глаза прямо.

Маска высокомерия слетает, обиженно поджав губы, Альбина отворачивает кресло.

— Дай, пожалуйста, эту запись. Иначе… мы с ней окажемся в очень тяжёлой ситуации. Как человека тебя прошу. И обещаю как человека уважать.

— Пф… Что мне с твоего уважения?

— А что тебе с этого одноразового траха?

— Условия я тебе озвучила, Державин.

— Я не могу.

— Боишься, не встанет? — с ненавистью.

Разворачивается, вернув себе покер-фейс.

— Аля, не мне тебя учить, ты не девчонка. И всё же. Страсть между людьми проходит, а человеческие отношения могут остаться хорошими. Не делай так. Не делай, чтобы меня тошнило от мысли о тебе. Ты и так перечеркнула всё, что было. Но вот этим… — качаю головой.

— А мне казалось, что тебе нравятся стервы.

— Стерва — это самка стервятника. Уродливая, воняющая тухлятиной курица, которая клюёт падаль. Кому она может нравиться?

— Гадёныш… — качает головой. — А ведь я тебя поддерживала.

— Так и я тебя. Разве нет? Но какой вопрос — такой и ответ.

Что, блять, я делаю?..

Ну не могу я пресмыкаться и льстить. Не умею. Правда должна решать все вопросы!

— Дай, пожалуйста, запись. Не могу я за неё заплатить тебе эту цену. Так дай.

— Значит, она тебе не слишком нужна! Вот и всё!

— Это мерзко, Аль. Шантажировать этим, зная, что…

— Сегодня же я возьму её у будущего мужа и удалю! — не даёт мне договорить. — Ты думаешь, мне от тебя теперь нужен секс?.. Пошёл вон.

— Окей.

Выхожу из кабинета. Меня начинает трясти. Ну как можно быть такой сукой?

Отодрать её?! Как Вике потом в глаза смотреть? Фу… Не могу! Даже если простит потом. Если поймёт, что так было надо!

Оперевшись спиной о стену возле кабинета, кручу в руках пачку. Трясущимися пальцами достаю сигарету. Распахиваю в рекреации окно. Прикуриваю.

Что, блять, делать-то?!

— Державин! — тихое шипение сзади, — ты совсем охуел — в детском отделении курить?..

Тихорецкий! Тушу сигарету. Разворачиваюсь.

— Ты какого тут делаешь? — с ревнивой ненавистью.

Бросаю взгляд на кабинет Альбины.

Тихорецкий…

«А почему бы и нет?» — решаюсь я.

— А у меня к тебе разговор, Тихорецкий. Взаимовыгодный. Как двое влюблённых мужиков мы должны договориться.

Молчит, соображает, лицо дёргается от раздражения.

— Давай, не тупи! Как ещё ты узнаешь, что происходит за твоей спиной?

— Пойдём, — отворачивается и быстрым шагом идёт к себе в кабинет.

Сажусь напротив него.

— Чего хотел сказать? Говори.

— У тебя в архиве есть запись. Она мне нужна для моей пациентки. Там эпизод насилия над ней и ребёнком. Эта запись нужна, чтобы муж, который это сделал, не смог отсудить у неё ребёнка. Они в травмпункт приезжали с травмой ребёнка, которая случилась по вине отца.

— Ну, допустим.

— Дай мне её. Пожалуйста. Я попросил у Альбины. Она мне отказала.

Многозначительно смотрю ему в глаза.

— Интересно, почему?

— Потому что эта пациентка… Это моя женщина. Дальше думай сам. Со своей стороны… — развожу руками, — я обещаю, что ни в ваши отношения с Альбиной, ни в ваше отделение никогда лезть не буду. Слово даю. За других её пассий, правда, отвечать не могу. Ну и любые твои условия… Заплатить надо? Заплачу!

Тихорецкий устало ведёт по голове рукой.

— Запись я тебе так дам. Без всяких условий. Это вопрос интересов ребёнка. Про остальное… Заебало меня всё. Хочешь — лезь… Не хочешь — не лезь… Никаких отношений с этого момента нет. Захочешь вернуться в отделение — приходи. Возьму.

Нормальный ты спец. Без тебя тяжело.

— Хм… Спасибо. Не ожидал… — тяну ему руку. — Я в ваши отношения и не лез никогда. Узнал о них — и на этом была точка.

Пожимает руку.

— Без обид, Державин. Бабы они такие… суки. Всех стравят.

— Не все. И у тебя будет нормальная. Карма — она такая, догоняет. Ты сейчас хорошее дело для женщины сделал.

Ищем с ним запись.

В кабинет без стука залетает Альбина. И… застывает.

— Я занят, — поднимает на неё ледяной взгляд Тихорецкий.

Её лицо течёт, губы подрагивают.

— Выйди.

Выходит, с чувством хлопая дверью.

Копирую запись. Беру у него подтверждающую расписку, когда и откуда была снята эта запись. Прикладываем выписку Ильи из травмпункта. Тихорецкий ставит печать.

Выхожу и встречаюсь в коридоре с Альбиной. Делает шаг ко мне, замахиваясь для пощёчины. Отмахиваюсь от её руки. И молча ухожу…

Её презрение я переживу легко. Викино — нет.

Глава 46 Похищение

К утру, так и не отыскав ничего стоящего, сдаюсь и звоню одному главреду из новостей. Своему бывшему клиенту, которому лечил после аварии спину.

— Так, слёту, не вспоминаю ничего. Но через меня только громкие новости проходят. Могу посадить человека на архив. На журналистское расследование. Но работу придётся оплатить.

— Конечно. Нужно очень срочно. Ещё вчера!

— Понял. Сделаем.