Соблазн

Медленно бреду вдоль канала, задумчиво рассматривая темные воды, останавливаюсь временами и просто замираю, наслаждаясь красотой этого города. Ничего подобного дома я не увижу. Другая жизнь, другие люди и чувства здесь как все равно другие.

Через час или полтора блужданий выхожу к галерее. Почему-то в самые сложные моменты тянет не домой, а туда, где мои картины. Среди них хорошо и спокойно. Они не осуждают и не злятся.

Брожу по пустому залу, днем с посетителями всегда не очень. Рассматриваю полотна одно за одним. Почти под каждым табличка «продано». Одиноким и не востребованным остался лишь портрет уютно лежащей на морском песочке загорелой девушки. Ее тело погружено до половины в ласковые воды океана, песок прилип к коже и нам достается только ее задумчивый взгляд из-под широкой шляпы.

– Одна осталась в этом зале, – Соня незаметно подошла сбоку.

– Как думаешь, в чем дело? – я бросила на нее рассеянный взгляд, – обычно такие картины уходят первыми.

– Слишком загорелая для нас, слишком другая, – подруга подошла поближе, – даже не знаю, я ее не чувствую.

– Ясно, – отворачиваюсь от картины и неловко обнимаю себя руками.

– Что случилось? – Соня внимательно осматривает меня с ног до головы, – пойдем кофе выпьем.

– Пойдем, – поднимаюсь следом за ней на второй этаж, – а во втором зале что осталось?

– Только портрет твоего отца и пустынный пейзаж из пустыни.

– Что, все мои страдания купили? – криво усмехаюсь, вспоминая душераздирающую, резку и дерганую серию после развода.

– У нас такое любят, вроде в каком-то бизнес – центре повесят.

– Круто, – сбрасываю туфли и забираюсь на небольшой диванчик с ногами, – а есть коньяк к кофе?

– Демид? – Соня вздыхает и идет к небольшому шкафчику, где хранится кофе, печенье и бутылка коньяка на всякий случай.

– С чего ты взяла? – опускаю глаза и рассматриваю затейливый рисунок на ковре кабинета.

– Ты растрепанная, без лифчика, с несмытой в уголках глаз тушью и с вот с этим ужасом на голове.

– Мы переспали, – бросаю на Соню загнанный взгляд. Знаю, она такое не одобряет, но идти к Натке с этой темой еще хуже.

– Понятно, – она грустно вздыхает и берет с полки коньяк и маленькие рюмочки, – он хоть не принуждал?

– Нет, я, мы, я не знаю, – в груди нарастает ком раскаяния, – я рисовала, он заказ обнаженную натуру и так все время смотрел, ты не представляешь. Я про все забыла – про Алекса, про его Лену, про приличия. Господи, я жениху своему изменила, а он ведь верит мне, Соня. Как мне с этим жить?

– Как-нибудь, – она налила нам обеим и передала мне рюмку, – я слишком хорошо тебя понимаю, чтобы осудить.

Соня села в кожаное кресло и осушила рюмку. Ее милое личико сморщилось.

– Слишком хорошо, – я тоскливо заглянула в рюмку, – ты изменяла?

– Да, – она кивнула и отвернулась, – давно.

– Ты изменяла Ренату? Не может быть, – ошарашенно смотрю на нее.

– Я изменяла с Ренатом, – Соня подалась вперед и уперлась локтями в стол, бросила на меня взгляд вскользь, – мы с ним вместе обманывали Тимофея.

– Тимофея? – у меня перед глазами вспыхивает образ раздраженного рыжего парня, который смотрел на Соню и Рената с неприятием.

– А Мали?

– Она Рената.

– Ты спала с братом своего парня?

– Жениха, – Соня кивнула на мое колечко, – мы с Тимом собирались пожениться, когда Ренат объявился. И он тоже смотрел, – она невесело усмехнулась, – так, что меня пробирало. А бедный хороший Тим ни о чем не догадывался. Не совершай моих ошибок, Ангелина. С ними очень сложно жить.

– Но он крестный.

– Да… Когда наш первый брак с Ренатом распался, я вернулась домой беременной и Тим меня поддержал. На самом деле он хотел большего, а я тогда одна была и сильно нуждалась в поддержке. Вот и не нашла в себе сил его оттолкнуть. А потом Ренат вернулся, увидел дочь, наши чувства вернулись и Тим остался не у дел.

– Ужасно, – сглатываю. Эти двое поездом проехались по парню.

– Не смотри так, – Соня жмурится, – я за эти годы устала от этих осуждающих взглядов. Хотя бы не ты.

– Прости, просто мне нужно переварить информацию.

– Я тебе это не для того, чтобы ты меня пожалела или осудила, рассказала. Ангелина, не делай Алексу больно, скажи сейчас, сразу.

– По телефону, как Демид своей Лене? – залпом выпиваю коньяк и ставлю рюмку на подлокотник дивана, – это ужасно. Человек такого отношения не заслуживает. У меня виза скоро выйдет и надо будет лететь домой, где-то после выставки в Москве, не позже. Я ему все объясню, расстанусь нормально.

– Смотри сама.

– Алексу сейчас все равно не до меня и уж тем более ему не нужны проблемы. У него очень важный проект, он над ним полгода работал и стадия финальная. Ночами не спит и днями тоже. Даже мне не звонит, – распускаю все еще влажные волосы и пытаюсь прочесать их руками, – так что неправильно будет говорить сейчас. Я подожду.

– Ты просто трусишь, – Соня крутанулась в кресле, – но я искренне надеюсь, что у вас получится расстаться по-хорошему.

– Я тоже, – прикусываю губу.

– Так Демид с Леной ради тебя расстался?

– Он просто с ней расстался.

– Вот что за бред, Ангелина? Ради проходного романа с девушкой не расстаются.

– Думаешь?

– Уверена.