Соблазн

Она завороженно сидит и смотрит в окно стеклянным взглядом, вся жутко растерянная, с поникшими плечиками и дорожками слез, что скатываются по щекам.

Осторожно открываю дверь и трогаю Ангела за плечо, пытаюсь словить ее взгляд, что упирается мне в рубашку.

– Я буду рядом, – вынимаю из ослабевших ладоней телефон и бросаю его на приборную панель. Сплетаю наши пальцы и тяну Ангелину на себя, чтобы словить в свои объятья, – все хорошо.

– Это мой дом, – она рывком освобождается из моих рук и делает шаг на тротуар. Озирается вокруг все еще не веря, – ты, ты.., – оборачивается ко мне и ее глаза загораются недобро, – ты же не просто так тогда в галерею заявился?!

– Нет, – делаю к Ангелине шаг, – хотел тебя увидеть, какой ты стала.

– Больной ублюдок, ненавижу, – она с размаху бьет меня кулачком в грудь, – это все из-за вас случилось, да как ты посмел ко мне лезть?

– Тшш, – ловлю ее трепыхающуюся и злую, жму к себе, не давая вырваться, – все было не так, Ангелина. Успокойся малышка, – дышу ей в волосы и стараюсь говорить как можно спокойнее.

Горячее дыхание обжигает мою кожу, влага пропитывает тонкую ткань рубашки, а я все жду, когда буря внутри нее немного утихнет. Впереди серьезный и сложный разговор.

– Где она? – раздается глухо из рубашки и тело в моих руках замирает. В голосе боль и столько ожидания, что сказать правду нестерпимо больно.

– Оли больше нет, – собираю волю в кулак и заставляю себя посмотреть в ее глаза, – мне жаль, Ангел.

– Нет, – голубые большие глаза опять наполняются слезами, а все тело сотрясает мелкой дрожью, – как же так? Я не успела, боже, – она цепляется за меня своими ладонями и жмется, принимая мое сочувствие, – как же так?

– Мне жаль, – обнимаю малышку за лицо и целую в мокрые щеки, – давай ты присядешь, – почти вношу ее в машину и усаживаю на просторное заднее сиденье, вытаскиваю из бардачка бутылку воды и вкладываю в ее ладони.

– Давно? – Ангелина вытирает тыльной стороной ладони слезы и смотрит на меня, все еще стоящего снаружи. Она так потеряна, что хочется увести ее тут же и продолжить как-нибудь потом, когда она сможет принять хотя бы это.

– Пять лет назад, – упираюсь в крышу машины ладонями и нависаю над ней.

– Еще до папы, – она тянется к своей дорожной сумке, что стоит здесь же на сиденье и вынимает из кармашка платок, – а твой отец?

– Вместе попали под Камаз, занесло в дождь, – до боли сжимаю кулаки на раскаленном металле крыши и стараюсь держаться. Смерть родителей до сих пор для меня болезненная тема.

– О господи, – дрожащая ладошка прижимается ко рту, – мама.

– Давай уедем, если хочешь, – прижимаю ладонь к ее щеке и заставляю смотреть на себя, – потом приедем снова.

– Дом, – Ангелина выглядывает наружу, – он твой?

– Нет, – отвожу глаза, – прости. Мама хотела, чтобы когда-нибудь он достался тебе, но я давно перестал надеяться. Да и ездить сюда больше не мог, слишком больно.

– Она хотела, чтобы дом достался мне? – ладонь Ангела, стирающая слезы, замирает, – зачем?

– Потому что очень сильно тебя любила и хотела увидеть, – мой голос дрогнул.

– Да о чем ты? – она растерянно и не веря шарит по моему лицу, – она же бросила меня, отказалась.

– Нет, – отталкиваюсь от машины и делаю шаг назад, – я договорился с владельцами и нас пустят внутрь ненадолго, пока дети у бабушки в гостях. Хочешь войти?

– Да, – она нерешительно выглядывает, – давай, раз я здесь. Потом может и не решусь.

– Давай, – протягиваю ей ладонь и Ангелина после некоторой борьбы с собой вкладывает в нее свои пальцы, – а потом ты мне все расскажешь.

– Хорошо, – обнимаю ее за талию и захлопываю машину.

Я давлю на звонок и слежу за тем, как с легкой полуулыбкой Ангел рассматривает забор. Когда-то в нем была большая дыра, через которую мы лазили друг к другу. Родители не были против нашей дружбы, поэтому и не спешили его чинить. К тому же всегда было понятно, куда затерялся ребенок, если дома его нет.

Сейчас доски заменил металлический штакетник в два метра высотой и через глухую стену моего дома уже не видно. Видимо, эти соседи уже не так дружны. Может и к лучшему.

– Здравствуйте, – как можно более приветливо улыбаюсь молодой девушке с довольно большим животиком, – вы не против, мы ненадолго.

– Не против, – она с любопытством рассматривает Ангелину, частичную правду о которой пришлось рассказать, чтобы объяснить наше с ней вторжение, – я Маша.

– Ангелина, – малышка слабо улыбается, – вы беременны, мы точно не помешаем?

– Нет, – Маша отмахивается, – срок еще не такой и большой, мне не тяжело. Хотя живот огромный в этот раз. Третий ребенок.

– Ого, – несмело войдя внутрь, она снимает обувь и я следом за ней, – тут все очень изменилось.

– Да, дом был не очень современным, если честно, – Маша приветливо махнула рукой в сторону гостиной, – побродите по дому, а я заварю вам чай.

– Спасибо, – с благодарностью улыбаюсь понятливой девушке, самоустранившейся на кухне, – хочешь подняться на второй этаж?