Соблазн

Поскольку срок у меня был совсем маленький, то полет мне разрешили без проблем и я вернулась в родной Майами на пару недель. В первый день очень долго стояла у кромки океана, погрузив ноги в песок и втягивала носом жаркий воздух. Напитывалась им и прощалась.

Этот город мне придется покинуть, чтобы вернуться в другой, где я больше нужна. Отец умер, а друзья не так сильно меня здесь и держат. Квартира отца выставлена на торги, вещи на распродажу.

– Мне было здесь хорошо, – задумчиво откидываюсь на грудь Демиду, что все это время стоял за мной и осторожно прижимал к себе, – но я больше не чувствую себя дома. Все равно как в гости приехала. Знаешь, меня держал здесь именно отец. Всегда хотелось вернуться на родину, попробовать найти мать, но я себя останавливала, не хотела делать ему больно. И в результате не успела ее даже увидеть.

– Прости его, – Дема сплетает свои пальцы с моими, – врать не буду, я не смогу. А вот тебе лучше это сделать.

– Со временем, – оборачиваюсь на него и целую в губы.

Мы обнимаемся за руки и не спеша идем вдоль береговой линии. Ветер приятно треплет волосы, солнце опаляет кожу, ступни щекочет мелкий песок. Вокруг люди, кто-то катается на серфе, кто-то загорает, кто-то позирует на красивых видах. Жизнь кипит и мне это всегда нравилось. Думаю, мы с Демидом еще не раз сюда вернемся. Мне точно захочется показать ребенку место, где я провела так много лет.

– А дома наверняка дождь и слякоть, – комментирует Демид.

– Умеешь же ты, – толкаю его локтем в бок.

– Брось, тебе нереально идет дождевик, так что ехать домой нужно хотя бы ради этого.

– Поедем, – крепче приобнимаю Дему, – Натка ждет, когда я вернусь, чтобы начать ходить на йогу для беременных. Мали с Соней звали на чай и Снежка в гости обещала приехать с Мишей… А еще я подружилась с Инесс, женой Матвея, и она просит оформить ей в ванильном стиле одну из кондитерских. Меня же сейчас только на розовые облачка и всяких единорогов сказочных и тянет.

– Дел вагон, как я посмотрю, – Демина ладонь соскальзывает с моего плеча и обнимает за талию. Ладонь начинает поглаживать живот.

– Угу, без меня не обойтись.

– Люблю тебя, Ангел, – он замирает и вдруг тянет на себя, – до сих пор не верю иногда, что ты настоящая.

– Настоящая, – что есть силы вжимаюсь в него, – и тоже люблю тебя. Очень, очень сильно…

Глава 40

Спустя 5 лет.

– Знаешь, это мое самое любимое занятие, – растягиваюсь на кровати в ворохе подушек и простыней. Руку закидываю за голову и не спеша шевелю пальцами на ноге, – если бы мне за это еще деньги платили, то вообще на работу бы не ходил.

Ангелина сидит в кресле у окна и делает очередной набросок меня голого. Светлые волосы частично завесили красивое серьезное лицо и упали на грудь. Она тоже с одеждой не заморачивается в такие дни. И правильно, мне же нужно на что-то красивое и совершенное смотреть. Пальцы расслабленно порхают в блокноте для набросков и я слышу как грифель чиркает по бумаге.

Эти наши утренние зарисовки лучше любой профессиональной терапии. Можно вот так замереть, отодвинуть бурлящую в будни жизнь на задний план, забыть о других людях и побыть только вдвоем. Даже легко обсудить все, что беспокоит и накопилось.

Ангелина так любит. Рисовать и отпускать свои мысли, тихо мне что-то рассказывать, давая заглянуть себе в душу и в свои сложные мамские будни. Это помогает и мне открываться перед ней.

– Ты и без работы, – мой Ангелочек насмешливо хмыкает, – а кто тогда будет троллить твоих бедных подчиненных и вызывать у них приступы паники?

– Угу, сами они точно не справятся, – улыбаюсь я в потолок. Блин, ничего не могу поделать со своим гадским характером. Все, да и я в их числе надеялись, что появление детей сделает меня чуть мягче. Честно, я был бы не против. Но что-то все равно пошло не по плану. От постоянных недосыпов и детского плача я только сильнее озверел и первый год, пока пацаны были совсем маленькие весь офис вспоминать не любит. Хотя по премиям, что я в то время за моральный прессинг им накидывал, скучают…. За еще одним ребенком что ли сходит?

Поглядываю прищурившись на Ангела. Вообще ей беременной хорошо, кругленькая такая становится, мягонькая.

– Ты чего на меня как на еду смотришь? – она вскидывает свои голубые глазки с подозрением.

– Вкусная потому что, – зеваю и без смущения почесываю себе, – у тебя еще минут пять.

– Не уверена, – она прислушивается и отбрасывает от себя блокнот. Натягивает на себя майку и джинсы, на меня смотрит осуждающе, – вставай, давай. Как детей делать, так это ты с энтузиазмом, а как завтраком их кормить, так все мать сама.

– У меня тяжелая неделя была трудовая, – переворачиваюсь на живот и прячу голову в ворохе подушек, – еще полчасика.

– Пятнадцать минут, – мою ягодицу обжигает шлепком и уже со стороны доносится, – вот сделал бы мне одного ребенка, досыпал бы свои полчаса. А раз на близнецов расстарался, так довольствуйся пятнадцатью минутами.