Соблазн для зверя, или Альфа на перевоспитании

Виктория хмыкнула. Ага, размечталась! Миллионы ей… Может, и миллиард заодно? Деньги в их семье не задерживались — все шли на оборудование и кошки-мышки с законниками. Приходилось бегать и от полиции, и от оборотней. Вот она и добегалась — щенка нянчит!

— Держи, — сунула девочке в рот силиконовую жевалку.

Маленькая волчица вцепилась в нее изо всех своих крошечных сил. А на круглом личике прямо облегчение настоящее. Слезы моментально высохли, глазки заблестели.

Виктория довольно хмыкнула.

— Красивая ты, Кнопка, когда не орешь, — пробормотала, легонько касаясь мягкой щеки. — Пойдем, молока сделаем. А потом и подгузник сменим. Повезло тебе, что младенцев я уже нянчила…

Когда папа еще жив был, у них пряталась одна пара — девушка омега и ее партнер. Обычный человек, не побоявшийся разделить со своей половинкой жизненные трудности. Ханна была на последних месяцах. К счастью, роды прошли без осложнений, и на свет появился крепкий мальчик, с которым Виктория иногда помогала возиться.

Потом Ханна и Янош уехали. Хвала современным технологиям, мужчина втиснулся в IT-сферу и мог работать удаленно. Они поселились где-то здесь — в Канаде, на отшибе. Виктория очень надеялась, что у них все хорошо.

Волчица опять захныкала. Уронила жевалку и совсем расстроилась. Ну что ты будешь делать! Виктория тяжко вздохнула и пошла в кухню. Ночь обещала быть долгой…

* * *

Булат всегда любил раннее утро. Оно напоминало ему о счастливом, но безумно далеком времени, когда дед был жив.

Одиночка, рано похоронивший пару, Наран Чаргаджаев обитал в глухих лесах Сибири и наотрез отказывался покидать логово, где прошла его семейная жизнь. А Булат использовал любую возможность, чтобы провести там хоть несколько дней. Дед был единственный, кто принимал и понимал его. И даже завещание составил только на одного внука…

Сердце тоскливо дрогнуло. Нахрен ему те земли сдались? Воспоминания — вот главная драгоценность. Рыбалка, охота и долгие, невероятно интересные рассказы, собравшие в себя предания и легенды двух разных, но все равно похожих народов — ненцев и монголов. Маленький Булат слушал их, открыв рот. Представлял себя то храбрым монгольским воином, то мудрым шаманом, умевшим говорить с духами. Брат не понимал этих россказней. А Булат чувствовал себя одним целым с таинственным, но таким живым миром. И тем неприятнее было возвращаться домой — к вечным упрекам и попыткам сделать из него второго Тимура, чтоб его блохи загрызли!

Волк внутри беспокойно заворчал.

Это уже ни хрена не смешно. За последний год он столько о родне не вспоминал, как в эти чертовы несколько дней.

А все из-за двух баб. Одна — рыжая заноза, а вторая…

Зверь тихонько заскулил. Окатил волной недовольства и щемящего стыда, от которого хвост под брюхо прилип.

Зря ушел! У мелкой всего лишь зубы резались — ничего страшного, но этот визг… Черт, легче слушать скрежет железа по железу.

Но сколько себя ни грызи, а возвращаться придется. Тем более сегодня приедет представитель опеки. Ребенка, конечно, не изымут — это делалось в крайнем случае, если щенку грозила опасность, а вот штраф впаять могут.

Волк поднялся на лапы и потрусил в сторону временного пристанища. Какой-то ранний собачник, завидев его, разразился визгом, но Булат даже морды не повернул. Дома его ждали крики похуже. Рыжая наверняка выскажет все, что о нем думает, и в голове уже зрели достойные ответы.

На пороге дома обернулся, не раздумывая — наготы своей никогда не смущался, да и рыжую наверняка с толку собьет.

Булат недовольно нахмурился. Черт! Смахивает на трусливую попытку замять ссору в зародыше. И с каких пор его вообще волнует, что говорит и тем более думает пигалица? Вообще все равно!

Хотел пинком дверь открыть, а получилось с осторожностью. И в доме подозрительная тишина…

Булат принюхался. Аромат рыжей был на удивление нейтральным. Не притягивал зверя, но и не вызывал отвращения. Обычно красотки с таким запахом терлись около состоятельных оборотней, пытаясь урвать кусок сытой жизни. И рыжая с ее глазищами и точеной фигуркой могла бы составить им компанию. Большинство альф любило именно таких — хрупких куколок, которых можно сгрести в объятья и оттрахать хоть на весу… Рыженькая злюка поместилась бы в его руках целиком, и внутри у нее наверняка туго и нежно… В паху заметно потяжелело.

— Черт, — зашипел, недовольный расшалившейся фантазией.

Надо пар спустить, совсем с ума сошел — представлять занозу под собой. Не в его вкусе!

Булат внимательно оглядел тёмную гостиную и прошел в комнату. Спят, наверное… Но и там никого не оказалось. Кроватка пустовала, и запах почти выветрился.

Да ладно… Не могла же рыжая забрать ребенка?!

Но в груди шевельнулось тревога. Потянула по венам противным холодом и обрушилась на голову волной тошнотворных образов. Люди грешили воровством щенков. Продавали их как скот, и больше о беднягах никто ничего не слышал.

А он оставил дочь с малознакомой человечкой! Дебил! Пустоголовый идиот, который…

Наверху что-то хрупнуло. Наплевав на одежду и все остальное, Булат буквально взлетел по лестнице и вломился в комнату рыжей.