Соблазн для зверя, или Альфа на перевоспитании

Альфа сунул ей под нос тарелку, и реальность вокруг поблекла.

О. Боже. Мой.

Тонкие пласты стейка истекали ароматным соком. Рядом высилась горка золотистой, поджаренной до хрустящей корочки картошки с луком и грибочками. А три пиалы соусов, как три драгоценных камня, венчали сие великолепие.

Виктория даже зажмурилась от восторга. Сейчас она готова была простить Булату вообще все на свете!

— К стейку средней прожарки отлично подошло бы «Вилла Бланш» красное, полусухое, — проурчал альфа и…

Плеснул в бокал гранатовый сок.

— …Но не думаю, что сейчас это уместно, — закончил хитро.

Виктория перевела потрясенный взгляд на оборотня. И моментально попалась на крючок внимательных и обалденно-красивых глаз.

— Конечно, — пробормотала, облизывая пересохшие губы, — кое-кто надулся пива и… о, черт, — прошептала, обжегшись о багряно-янтарные угли.

Его глаза опять поменяли цвет! Густая тьма превратилась в раскаленные омуты. И там на самом дне, мерещилась… нет, не ярость. Другое. Порочное и сладкое.

— Пиво безалкогольное, — хрипло обронил Булат и резко отвернулся.

Пошел обратно к плите.

А у нее весь аппетит пропал.

Опять зависла, засмотрелась! Да, теряешь хватку, Виктория. Как бы не споткнуться на ровном месте… И упасть в огромные ручищи, словно глупая маленькая дурочка. Позволить оборотню делать с ней все, что угодно. А опыта у него наверняка на десятерых.

Пришлось куснуть себя за щеку, отгоняя дурацкие мысли.

Совсем с ума сошла!

Виктория поскорее отправила первый кусочек стейка в рот, но вкуса не почувствовала. Второй едва распробовала, а вот третий…

— М-м-м, Кнопка, нет. Тебе нельзя вилку!

Притихшая было Мэри выбросила жевалку и потянулась за блестяшкой. Настойчиво так!

— А-а-а! — требовательно замахала ручками. — А-а-а!

Оборотень мгновенно очутился рядом.

— Давай сюда, — потянулся к дочери.

Виктория даже спорить не стала — скорее отстегнула эрго-рюкзак. Булат аккуратно вытащил ребенка.

— Поешь спокойно, — уселся напротив.

А девочка моментально притихла. Вцепилась изо всех сил в протянутый ей палец. Словно могла бы заставить своего отца остаться рядом насовсем.

Стейк застрял поперек горла. Так же и она — Виктория — цеплялась за руку папы, надеясь, что лекарства смогут помочь хоть немного. Но четвертая стадия… Тогда ей казалось — мир рухнул. И если бы не Локки… ох, этот парень буквально выволок ее из депрессии и заставил жить.

— Рыженькая?

Напряженный рык и детское хныканье разогнали воспоминания о прошлом. Виктория откашлялась, прочищая горло:

— Все, кхм, в порядке…

— И поэтому ты пыталась согнуть вилку.

Ах да… Вилка. Металл больно врезался в кожу, пришлось ослабить хватку.

— Очень вкусно, спасибо, — постаралась улыбнуться.

Альфа скептически хмыкнул. Копируя отца, маленькая волчица насупила бровки и сжала кулачки. Такая милашка!

Виктория улыбнулась уже по-настоящему.

— Нет, правда. Шикарная готовка. Я понимаю, ты привык к восторженным обморокам…

* * *

Булат закатил глаза. Ну, если рыженькая зубки показывает, то все в порядке. И волк успокоился, перестал скулить. Пронзительно-острый запах тоски взбудоражил зверя. Ни на одну волчицу так не реагировал, а перед Викторией готов был на брюхо упасть и утешать как следует.

Пришлось сосредоточиться на младенце в руках.

Дочь устроила настоящую охоту за пальцами. Пыталась схватить и на зуб попробовать. И будь он проклят, но это не раздражало!

Уже не хотелось убрать ребенка с глаз, как нечто инородное. А запах молока и подгузников стал вроде бы привычен.

Цап!

Волчица тоненько зарычала, поймав палец.

Булат хмыкнул и потрепал черноволосую макушку.

— Ты — маленькая охотница.

Малышка довольно заурчала. В черных глазах мелькали желтоватые всполохи, но девочка сдерживала оборот.

Действительно сильная! И красивая…

— Она на тебя похожа.

Нежный голосок ударил в самое сердце. Очень похожа, просто безумно. И все же…

— Из меня плохой отец.

И в догонку: «никудышный оборотень», «шило в заднице», «вечный ребенок», «эгоист» и кто там еще? Сколько раз он слышал это от близких.

И вроде бы на правду не обижаются, но, повзрослев, Булат предпочел не утруждать родителей обязанностью терпеть «неподходящего» сына. Твердо решил не иметь детей, чтобы не разочаровать еще и их.

А Виктория отставила тарелку. Чистую. Вот и правильно, ей нужно хорошо питаться.

— Откуда знаешь, что плохой? — глянула на него пристально.

— Не привык врать самому себе.

— Или врёшь, но веришь, что это правда.

Булат едва заметно поежился. Как это у нее получается? То злая и кусачая, будто кобра, то вдруг умные слова говорить начинает.

— Рыженькая, я…

— У меня имя есть!

— Два имени.

Девушка возмущенно засопела. Схватилась за салфетку, смяла и за следующую принялась.

— Одно ты уже забраковал, — выдала едко.

— Только одно. Но вот Виктор-р-рия… Готов рассмотреть этот вариант. Который для друзей.

Ну вот куда он лезет? Дружба между женщиной и мужчиной — весьма спорное явление, а рыженькая… Она вряд ли выпрыгивает из трусиков так же охотно, как Джин.

Волк недовольно рявкнул. Окрысился вдруг на ту, которую еще совсем недавно был рад видеть. Да что за чертовщина?!