Соблазн эмиграции, или Женщинам, отлетающим в Париж

Что нужно, чтобы произошла эта перемена в интонации, переход от душевного диссонанса к свободной, не обремененной комплексом вины перед окружением реализации человека, предполагающей его самотождественность и гармонию.

Российская гуманитарная традиция отличалась чуткостью к своеобразию голоса, его оригинальности и была великолепно оформлена стилистически. «Культура как текст», «жизнь как жанр», «человек как стиль».

«Сюжет представляет мощное средство осмысления жизни. Только в результате возникновения повествовательных форм искусства человек научился различать сюжетный аспект реальности, то есть расчленять недискретный поток событий на некоторые дискретные единицы, соединять их с какими-либо значениями (то есть истолковывать семантически) и организовывать их в упорядоченные цепочки (истолковывать синтагматически). Выделение событий – дискретных единиц сюжета – и наделение их определенным смыслом, с одной стороны, а также определенной временной, причинно-следственной или какой-либо иной упорядоченностью, с другой, составляет сущность сюжета. …Создавая сюжетные тексты, человек научился различать сюжеты в жизни и, таким образом, истолковывать себе эту жизнь»[43].

Анализ социума как эпохального эпического произведения, вбирающего в себя многоликость времени, разные «точки зрения» был задан именно российской традицией гуманитарного мышления, оформленной в литературные шедевры девятнадцатого, и осмысленные школой русского формализма начала двадцатого[44]. В условиях отсутствия отечественной социологии и наличия культурной специфики, которая не может быть описана только западными теориями[45], отечественное литературоведение, формализм, а позже структурализм и антропология, а также базовые отечественные психологические теории дают повод для интерпретаций.

Для российской интуиции важно понимание разорванности между реальностью и ее осмыслением. «В романах Достоевского легко вычленяются, это уже неоднократно отмечалось исследователями, две противоположные сферы: область бытового действия и мир идеологических конфликтов»[46].

В русской культуре, а российская гуманитарная традиция только ее и чувствует, всегда было два уровня культуры – идеологический, официальный, и бытовой, неформальный. Осознание культуры проходило в тесных для нее, нелепых, неудобных категориях. Ее истинная, телесная жизнь замалчивалась.

Женские судьбы, типажи здесь представляют бессознательное культуры.

Понять характер и последствия женского (материнского) поведения в эмиграции, артикулировать ходы в женских биографиях, оценить их в рамках рациональных (мужских) критериев означало бы расширить представление о нас самих, дать культуре артикулироваться, «продышаться».

«Болевые точки» эмиграции

Одна из гипотез исследования состояла в том, что успех социализации и аккультурации детей в эмиграции во многом определяется методами и техниками воспитания, которые используются в семье или школе. За разнообразными феноменами и фактами жизни российских эмигрантов во Франции скрываются различные практики воспитания и связанные с ними стратегии аккультурации детей, сознательно или интуитивно выбираемые родителями.

1. Все экзистенциальные вопросы, с которыми сталкивается от дельный человек, преломляются через разные культурные традиции. Россия нынешняя, как и прошлая, вместе со своим советским прошлым относится к коллективистским странам. Противопоставление коллективизма и индивидуализма – это основная, наиболее продуктивная теория в современной кросс-культурной психологии (Г. Триандис).

Культура советского периода, безусловно, относится к первым, ее представители, даже выехав из страны, продолжают оставаться носителями соответствующих норм и установок.

2. Согласно Дж. Берри[47] существует четыре формально возможные стратегии аккультурации эмигрантов, не зависящие от национальных менталитетов. Они связаны с переопределением позиции человека по отношению к старой и новой культуре, своему (в нашем случае российскому) или чужому (в нашем случае французскому) окружению: ассимиляция (отказ от своего прошлого культурного опыта, принципиальная ориентация на культуру страны въезда: «Все совковое – кошмар, нужно учиться у французов»), сепаратизм (сохранение своих норм и ценностей как более превосходных по отношению к культуре страны въезда: «Самое лучшее – русское, все остальное – примитив»), интеграция (желание совместить в своем поведении преимущества своей культуры и культуры страны въезда: «Нужно комбинировать все лучшее из своего и чужого»), маргинализация (отказ как от одной, так и от другой культуры: «Все, что связано с обществом, несет в себе угрозу свободе личности, нужно искать что-то свое»).