Первая часть моего исследования проходила во Франции. Три экспедиции было предпринято в течение 1998–2000 годов при поддержке французского научного фонда «Дом наук о человеке». Я очень стремилась попасть в Париж именно потому, что история нашей эмиграции начинается с послереволюционной «благородной» волны. Четыре волны эмиграции во Францию (после Второй мировой войны, диссидентская, экономическая) довольно хорошо описаны именно на французском материале, который также служил важным источником данных и наблюдений.
Мое исследование так или иначе позволит сравнить сложившиеся практики воспитания и образования детей из постсоветских семей в двух демократиях. Первым делом меня будет интересовать, как иммиграционная политика государства сказывается на успешности аккультурации иммигрантов. По нескольким пунктам российская иммиграция в США отличается от французской. Публичная жизнь «русских» во Франции концентрируется вокруг православных приходов. Наши эмигранты в США «видны» в Интернете. Это разные духовные векторы. С точки зрения моего объекта исследования, кажется, можно ввести еще одно существенное различие: французская иммиграционная политика более детоцентристская, нежели американская, которую я бы назвала взрослоцентристской. То есть, система адаптации и поддержки детей из постсоветских семей во Франции кажется мне более совершенной и отвечающей требованиям и ожиданиям родителей и детей из России, чем американская. Но преимущество американской иммиграционной политики состоит в том, что она дает гораздо больше шансов для реализации взрослых, то есть родителей. Стоит ли говорить, насколько это важно для сохранения единства семьи в эмиграции, а также адаптации детей.
Некоторые практики воспитания русских детей во Франции, как показывает опыт, противоречат образовательным стандартам и социальным требованиям в этой стране. Речь идет, конечно, и о пресловутой дисциплине, которая удивительным образом сочетается с предоставленностью детей самим себе на улице. И о непререкаемом авторитете родителей, от которого не остается и следа в подростковом возрасте. И об отсутствии практики обсуждения в наших семьях. Наиболее драматичным оказывается именно опыт замалчивания проблем родителями. Как результат день за днем между детьми и родителями воздвигается стена непонимания. Самые близкие для детей и подростков взрослые оказываются по ту сторону баррикады – со своими дутыми авторитетами и неизменными правилами жизни в стране, которая, как видят дети, предъявляет другие требования к своим гражданам.
Последняя российская эмиграция во Францию преимущественно женская. В значительной мере этому способствует и миф об успехе русских красавиц в Париже, столице моды и красоты, сложившийся еще в эпоху первой, благородной волны эмиграции после революции. Этот феномен описан в моей книге «Соблазн эмиграции, или Женщинам, отлетающим в Париж». Франция привлекает и эмансипированных, успешных женщин, нацеленных на деловой успех. Еще один поток российских эмигранток – матери, которые пытаются спасти своих сыновей от службы в армии, от участия в чеченской войне.
Я начала свое исследование в США именно с женской эмиграции, которая стимулируется многочисленными брачными интернет-агентствами. Согласно данным министерства юстиции США 75 000 россиянок выехали в США по визам невест за последнюю декаду. Почти 600 виртуальных брачных агентств в США, и не менее 200 в России обслуживают эту индустрию.
Причины, по которым происходит исход девушек и женщин из нашей страны, известны. Около 70 процентов безработных в нашей стране – женщины. Женщины также образуют большинство в бюджетном секторе экономики. Увеличилось количество преступлений, в том числе и преступлений против женщин. Но и ежедневная борьба за существование, основной груз которой выпал на плечи женщин, стимулирует желание женщин искать счастья в других странах. Для многих из них возможность получить университетскую степень в зарубежном университете «добиться свободного владения» английским языком также оказывается сильным мотивом к эмиграции.