– А вот и моя половина «Соблазна и закусок», – с гордостью объявила Клэр, когда из кладовой мы попали на кухню. Не отпуская моей руки и все мне показывая, она повела через кухню в главное помещение. Если как магазин Лиз был полон темных цветов и роскошных тканей, то сторона Клэр была светлой, просторной и яркой. Три стены были окрашены светло-желтой краской, а четвертая – светло-розовой. За стойкой располагалась перегородка, на которой было достаточно места, чтобы поместилось три больших доски с ценами. Под досками перегородка заканчивалась, и можно было увидеть кухню.
Везде были развешены картинки с капкейками, конфетами и цитатами, которые так или иначе были связаны с ее бизнесом. На розовато-коричневой деревянной табличке на одной стене было написано «На деньги счастье не купишь, но купишь шоколад, что, своего рода, то же самое». А на желтовато-коричневой табличке у двери – «Сбалансированная диета – это по печенью в каждой руке». Помимо теплой и притягательной атмосферы, там так ароматно пахло, что один только запах мог поднять настроение. И на сей раз запах шоколада не беспокоил меня так, как обычно. Возможно потому, что рядом со мной была Клэр, и я мог думать только о том, как попробовать на вкус ее – вместо воспоминаний, которые обычно приходили с этим запахом. Когда я приблизился к ней, она не отстранилась и не отпустила мою руку. То был хороший знак.
– «Соблазн и закуски» – просто идеальное название. Куда более подходящее, чем «Минеты и хлебобулочные изделия».
Она нервно хмыкнула, но все же не отодвинулась. Мы стояли так близко, что было видно, что глаза у нее не чистого карего цвета. В них можно было разглядеть золотистые крапинки, похожие на россыпь блесток.
– Место выглядит великолепно, – сказал я ей, делая в ее сторону еще один шаг. Мне хотелось подойти к ней так близко, насколько это вообще возможно. Я протянул вторую руку к ее руке, и наши пальцы переплелись. Она сглотнула и нервно облизала губы, но не шелохнулась.
– Спасибо, – пробормотала она, и ее взгляд остановился на моих губах.
Я сделал последний шаг. Расцепил наши руки и, положив ладонь Клэр на поясницу, притянул к себе. Ее руки взметнулись к моей груди, но она не оттолкнула меня, а просто сложила их и наконец-то встретилась со мной взглядом.
– Здесь так приятно пахнет. Ты что-то готовила? – тихо спросил я, склоняясь к ее губам. Наконец-то оказалась в моих объятьях.
– Н-нет. Ничего, – с запинкой произнесла она. – Просто составляла список товаров, которые нужно заказать, и расставляла муку по полкам.
Мои губы зависли прямо над ее губами. Я чувствовал ее дыхание, и мне пришлось досчитать до десяти, чтобы не прижать ее к двери и войти в нее прямо тут.
– Здесь пахнет шоколадом, – прошептал я, проводя губами по ее губам.
Рядом с ней я терял самоконтроль. Эти две недели были самой мучительной предварительной лаской на свете. Глубоко вдохнув аромат ее кожи, я поцеловал ее в уголок рта, потом щеку и в местечко под ушком. Кровь прилила к моей голове, а руки сжались вокруг ее талии.
Грудью я ощущал биение ее сердца, но не по себе мне стало не из-за этого.
Не может быть. Почему, черт побери, мое подсознание именно сейчас решило выкинуть очередную шуточку? Я снова поцеловал ее под ушком – просто чтобы убедиться в своей адекватности, – и почувствовал, как она задрожала в моих объятьях. Вдохнув запах ее кожи, я зарылся носом в ее мягкие волосы.
Господь Всемогущий, я официально слетел с катушек. Как можно так пахнуть? Я стоял и просто дышал ею. Пять лет поисков этого запаха – и вот он. Прямо в моих объятьях. И сейчас я собирался превратиться в полнейшего извращенца, потому что неизвестность убивала меня. Мне было необходимо знать, что это за запах. Лосьон или еще какое дерьмо. Клэр по какому-то сумасшедшему стечению обстоятельств пользовалась аналогичной продукцией. Как только эта загадка разрешится, я смогу наконец-то раз и навсегда избавиться от этой чепухи.
– Возможно, дело во мне. Я всегда пахну шоколадом, – прошептала она. Ее руки скользнули по моим плечам и обвились вокруг шеи, а пальцы нежно погрузились в волосы на затылке. Что-то в этом жесте показалось мне настолько знакомым, что настал мой черед задрожать.